И так он предстал перед партийными боссами округа в помещении, где на стенах висели портреты членов политбюро ЦК КПСС во главе с Леонидом Ильичом Брежневым. За длинным столом, накрытым красной материей, восседали председатель и члены партийной комиссии, всего девять человек. Перетятько, увидев такое скопище полковников, оробел, стоит, глазами хлопает. И тут началось.
Председатель объявил, что вот, мол, все мы собрались тут по поводу невыносимого поведения товарища капитана Перетятько… Перетятько внимательно слушал, а в голове его крутились свои мысли: «Тамбовский волк тебе товарищ…»; «Невыносимые, зато вывозимые». И что бы ни сказал председатель, на каждую фразу он тут же находил ответ, меряя всё собственным аршином и мысленно переделывая на свой лад.
Председатель закончил речь, начали задавать капитану всякие вопросы.
– Перетятько, когда ты бросишь пить?
– Так я уже бросил, три дня как не пью, – отвечал он.
– Когда мы не будем слышать о тебе ничего плохого?
– Ну как перестанут вам доносить, так и слышать не будете, – парировал он.
Чем больше вопросов ему задавали, тем больше он смелел, и его оригинальное мышление талантливого юмориста снова начало работать как швейцарские часы. Через тридцать минут опроса вся комиссия уже ржала, невзирая на ранги и звания.
В конце концов председатель решил прекратить этот балаган и строго сказал, обращаясь к Перетятько:
– Вот ты строишь из себя клоуна, и, должен заметить, неплохо у тебя получается. А вот скажи, есть у тебя в жизни мечта? Такая, понимаешь, заветная, настоящая мечта?
Видимо, все надеялись услышать ответ типа: «Я хочу служить и получить наконец-то майора» или «Хочу быть хорошим офицером и не давать повода плохо говорить о себе». Но Перетятько подумал, выдержал актёрскую паузу и проникновенно ответил:
– Да, товарищи офицеры, есть!
– И что же это за мечта? – спросил председатель.
При этом все с любопытством притихли и напряглись.
Сделав ещё одну долгую паузу, Перетятько честно признался:
– Хочу из Царь-пушки в Кремле пальнуть.
Тут полковники как с цепи сорвались, накинулись на него и давай ругать почём зря. Он послушал-послушал и неожиданно поднял руку, призывая к тишине. Все умолкли, надеясь, что сейчас он извинится за свою глупую мечту, мол, ляпнул, не подумав. А он вдруг тихо так сказал:
– Дураки вы тут все, – развернулся и ушёл.
В кабинете повисла тишина. Все подумали: «Ну вот, довели человека до истерики, может, перегнули палку. Если бы вернулся, мы бы его простили…» Такие мысли были в головах многих присутствующих.
Вдруг дверь открылась, заходит капитан Перетятько. Все облегчённо вздохнули: «Ну, слава Богу, всё же одумался». А Перетятько огляделся и сказал:
– Извините, небольшое уточнение. Все вы тут дураки, окромя портретов, – и показал рукой на членов Политбюро ЦК КПСС.
Ну, чтобы политику не пришили. И ушёл. После этого он был уволен из войск. А жаль, лишились погранвойска замечательного рассказчика.
Было это в Приморье, на одной из застав Находкинского погранотряда – есть там такая застава, не буду упоминать ни её названия, ни тем более номера, чтобы у прочитавших не возникало желания повторить «подвиг» начальника заставы. А дело было так.
Приехал туда на должность замполита молодой лейтенант. В те времена была такая практика – направлять в пограничные войска по партийному набору.
Например, человеку с высшим образованием и имевшему партийный стаж не менее трёх лет, а желательно, чтобы он был ещё и комсомольским вожаком или секретарем партийной организации, предлагали пройти трёхмесячные офицерские курсы, присваивали звание лейтенанта – и на границу. Естественно, сначала замполитом заставы, а затем, когда освоит азы пограничной службы, и начальником заставы. Вот такой лейтенант и прибыл на данную заставу замполитом. И окончил он не какой-то там гуманитарный институт, а академию геологоразведки – МГГА, ныне Российский государственный геологоразведочный университет имени Серго Орджоникидзе.
