Просто счел, что девушке с такими внешними данными негоже копаться в грязи, производимой недочеловеками.
– Вызвать «Скорую»? – неуверенно поинтересовалась Климова.
– Не надо, – возразил он хрипло. – Ни вам, ни мне не нужен лишний шум.
Он неловко перевернулся со спины на бок. С трудом сел. Голова разрывалась от боли. В глазах потемнело. Подкатила тошнота. Сотрясение? Или это просто потому, что он сегодня не обедал и не завтракал, отправившись за покупками практически натощак?
– Идти сможете, Карелин? – Носы ее черных высоких ботинок на толстой подошве замерли в метре от него. – Что вообще произошло, вы помните?
– Кто-то напал на меня, когда я вошел в подъезд. Мои покупки…
Он попытался повернуть голову, чтобы осмотреться, но застонал, почувствовав сильную тупую боль в том месте, где обнаружилась большая шишка.
– Здесь ваши покупки, даже не просыпалось ничего, – отозвалась Мария ворчливо. – Проверьте карманы.
– На предмет? – не понял Дима.
– Ваши деньги, ключи, телефон – все на месте?
Телефон он оставил дома. Наличных не было. Он решил, что пользоваться картой пока уместнее. Мало ли, кому и что придется о себе доказывать. Карта обнаружилась во внутреннем кармане куртки. Ключи тоже были на месте.
– Идти сможете? – продолжила топтаться около него товарищ старший лейтенант.
– Смогу. Только вам придется мне помочь.
– А я что делаю, по-вашему! – возмутилась она, подавая ему руку.
И потом, пока шли к лифту и от лифта, и в лифте тоже – ворчала и ворчала на него.
– Я так и не понял, в чем виноват, – посмотрел он на нее с усталостью, когда они вошли в его квартиру.
– Но как же так, Карелин? Вы должны были вести себя тихо, не высовываться. Я просила вас быть законопослушным гражданином. А вы что делаете?
– Что?
– Вы сейчас пытаетесь наклониться и стащить свои ботинки. Но в таком положении вы можете снова потерять сознание. Стоять смирно! – прикрикнула она на него.
И присела перед ним, принявшись расстегивать молнии на его обуви и стаскивать с него зимние ботинки со смешными острыми носами. Потом помогла снять куртку. Донесла до его кухни пакеты с продуктами. Усадила на стул и потребовала перекись и вату. Он молча ткнул пальцем в сторону одного из шкафов, где – он точно помнил – раньше была аптечка. Не факт, что за восемь лет там ничего не пропало. И не факт, что Окунев ее перетряхнул. Но попробовать стоило.
Все нашлось. Окунев молодец. Надо будет при случае его поблагодарить, решил Дима, прикрывая глаза. Это уже когда товарищ старший лейтенант начала обрабатывать его рану, он так подумал.
– С виду ничего серьезного. Но снимок надо будет сделать. Мало ли… С шапкой что сделать?
– Выбросить, – слабо улыбаясь, проговорил он. – Она так пропиталась кровью, что вряд ли отстирается. Давайте с вами чаю, что ли, выпьем.
– Выпьем, – согласно кивнула Климова. – И пока я стану готовить нам чай, вы расскажете, что произошло. И что происходит вообще вокруг вас, Карелин? У меня сегодня был один гражданин с жалобой на вас. Утверждает, что вы сколотили вокруг себя преступное сообщество. Назвал вас крестным отцом всех местных пенсионерок…
Он беззвучно засмеялся, с силой зажмурившись. В голове стучало, как на кузнице.
– Вы напрасно смеетесь, – укорила его Маша, накрывая на стол к чаю. – Вы, помогая одиноким пожилым женщинам, навлекаете на себя неприятности.
– Они не одинокие по большей части, – возразил Дима.
