Судя по сложившемуся впечатлению, Дженовезе даже входящие сообщения не разгребает. Наверное, она общается там только с Отто, а остальных игнорирует, предпочитая живой диалог.
Даже иронично, что Сет сидит сейчас прямо у нее за спиной и держит в руке телефон с ее открытым профилем в соцсети, раздумывая, что бы он мог ей написать, чтобы завязать общение, но в который раз не решается этого сделать. Просто не хватает духу. Как какому-то нерешительному мальчишке. Даже смешно.
И о чем он мог бы ее спросить?
Вообще-то Сет слышал кое-что интересное. О Нине сплетничали редко, тихо и постоянно оглядываясь, из чего проистекал единственно верный вывод – ее побаивались. И причина этой боязни наверняка таилась где-нибудь в далеком прошлом, когда ученики старшей школы Мидлбери стали свидетелями некого пугающего поступка Нины, который больше никогда не обсуждали.
Непреднамеренно подслушанная информация давала Сету неплохую базу для опросника, как и почву для размышлений. Дело в том, уместно ли в его статусе задавать ей вопросы, и к чему это может привести.
Он мог бы поинтересоваться, например, за что им с Отто сделали строгий выговор на прошлой неделе, когда директор влетел в класс посреди контрольной по математике, чтобы поднять и при всех отчитать неразлучный дуэт. Да такими словами, что они зарделись, испуганно переглядываясь. Очевидно, Йорскиллсон не должен был узнать о том, о чем все-таки узнал.
В тот день в столовой Сет услышал, что им «ничего не будет», потому что «у Нины слишком властный покровитель», она, видите ли, «спуталась с легавым», и «лучше ее не трогать». Звучало интересно, хотя и показалось слабо правдоподобным.
Хотелось бы узнать, что за всесильный защитник может быть у такой, как Нина. Она не похожа на тех девушек, которые находят себе «папика». Она в принципе не похожа на девушку, у которой есть парень. А этот, судя по всему, имеет еще и какое-то отношение к полиции. Самое удивительное, что ни с кем, кроме Отто, он Нину ни разу не видел за эти два месяца.
Еще ему хотелось спросить, откуда на ее теле все эти синяки, которые она спокойно демонстрирует, и почему всем на это плевать, включая учителей. Не может же это быть связано только с хоккеем, где игрок не должен постоянно калечиться, потому что в форме есть защитные элементы. Было что-то еще.
И вообще, как она попала в хоккей? Зачем? Интересовалась ли другими командами, например, из соседних городов? Слышала что-нибудь о «Лиловых Драконах» и той трагедии? Как давно играет и почему любит этот спорт?
Как так вышло, что ее фотографии висят и на доске позора, и на доске почета? Как так вышло, что они с Отто превосходно разбираются в научных темах, почему вообще интересуются этим, и каким образом это вяжется с деятельностью, которую они ведут во внеучебное время?
Как так вышло, что директор души в них не чает, болтает с ними после уроков и всегда помогает, но как только они что-нибудь учудят, вся его мягкость мгновенно улетучивается, и он устраивает им взбучку, как родным детям, а не как чужим. Невооруженным глазом видно, что Йорскиллсон обожает их, потому и спрос с них выше, чем с остальных учеников.
И что же такого сделала Нина, что родная сестра лучшего друга ненавидит ее каждой клеточкой тела?
Все эти темы можно было использовать как завязку для диалога, если бы Сету хватило смелости его начать. Но вместо этого Ридли открыл фотографию Нины во весь экран и, следуя нелепому импульсу, выбрал опцию «скачать изображение».
