Может не мне? Ошиблась номером?
Логично. Просто написала кому-то, что хочет…
Тормози, Демид.
То есть вот так запросто пишет кому-то что хочет потрахаться?
Тормози, мать твою.
Какого….
— Прошу прошения, — извиняюсь и под удивленными взглядами присутствующих иду на выход, — важный звонок.
Да, блядь. Важный! И нехер на меня так пялиться.
Меня просто вымораживает весь этот бред. Что за идиотские письма.
На ходу открываю мессенджер, раздражённо смахивая сообщения от Эльвиры с фотками нашего нового дивана. Достала.
Открываю инфернальное послание Ежика и перечитываю его еще раз.
Мне надо избавиться от девственности.
Может она что-то другое имеет в виду.
Что, мать вашу? Что здесь еще можно иметь в виду?! Поточить карандаши? Позаниматься физикой?
Останавливаюсь посреди коридора, сдавливаю пальцами переносицу и прикрываю глаза, пытаясь обуздать тот трындец, что разгорается внутри. Не выходит. Ни черта. Наоборот, только хуже становится.
Достала.
Набираю ее номер и выслушиваю серию гудков прежде, чем раздается наглое:
— Привет, большой босс.
Три недели… Три недели, мать ее, с последней встречи, с последнего нашего общения. Я уже думал все. Но стоит только услышать ее голос, как меня снова коротит. Перед глазами рыжее облако волос, в памяти запах духов, так отчетливо будто она стоит рядом.
— Что за фигню ты мне прислала?
В трубке секундная заминка, пыхтение, а потом недовольное:
— По-моему я все четко написала.
— Избавиться от девственности? — рычу и тут же нервно оборачиваюсь, желая убедиться, что поблизости никого нет. Не хватало еще, чтобы сотрудники услышали, о чем я разговариваю.
— Да.
Может это сон какой-то бредовый? Может я пришел домой, лег на новый диван и отрубился?
— Лер, ты вообще адекватная?
Я уже даже не берусь просчитывать и анализировать, что творится в ее шальных мозгах. Бесполезно.
— Ты представляешь, чего мне стоило обратиться к тебе с этой просьбой? — обиженно сопит она. И я тут же представляю ее. Маленькую, худенькую, отчаянно кусающую полную нижнюю губу. Остатки крови откатывают от мозгов и устремляются ниже пояса. У меня встает. Прямо вот так, посреди коридора в разгар рабочего дня.
— Сочувствую, — усмехаюсь в трубку, с трудом оттягивая узел на галстук. Он меня душит. Меня все душит, — так почему именно я? Или ты всем мужикам в своей телефонной книжке такое письмо счастья отправила?
— Только тебе! — возмущается так искренне, что верю.
— И чем же я заслужил такую честь?
Она мнется, что-то мычит.
— Четче, крошка. Меня не вставляют невнятные разговоры парнокопытных.
Отчетливо слышу ее возмущенное шипение. Сейчас трубку бросит. Сто пудов. Но она снова удивляет меня, отчаянно выпаливая:
— Да потому что тебя не жалко!
Охренеть.
***
Галстук уже не просто впивается мне в шею, а откровенно душит, как бы намекая: завязывай-ка ты мужик с этой фигней, пока мозги окончательно не закипели. Не надо тебе этого. Ох, не надо.
— В смысле не жалко? — переспрашиваю вместо того, чтобы как взрослый, адекватный мужчина повесить трубку, — у тебя между ног три ряда ядовитых зубов? Портал в неизвестность? Или ты — самка богомола, которая отгрызает голову мужикам после того, как потрахается?
— Я пока не знаю. Не пробовала. — нервно хихикает она, — может, и отгрызаю.
— Я так и не услышал ответа, почему ты именно меня решила пустить в расход?
— Понимаешь, — Ежик мнется, — с тобой все просто. Ты гад.
