Забыть о девочках - страница 2

А вдруг этот сигнал – одна из пресловутых галлюцинаций Рут-Энн Бейкер, вызванных ее неприязнью к этой дате? Можно спросить у Оуэна, получал ли он оповещение. Или у Иэна – у того телефон не умолкает ни на минуту, приходят сообщения то об очках, то о выигрышах. Но как бы так сформулировать вопрос, чтобы он прозвучал непринужденно и не вызвал у них подозрений, что Рут в панике…

«Эй, ребята, вам приходило сообщение, что в моем родном городе пропал ребенок?»

Что, если они скажут «нет»?

А если скажут «да»?

Рут не готова услышать ни первое, ни второе.

Она старается отвлечься работой – наливает пиво, насыпает попкорн и принужденно улыбается.

В одиннадцать вечера в баре уже не так многолюдно. Проходит еще немного времени, и остается всего пара гостей – постоянные клиенты. Они сидят на ветхом диване в глубине зала, пьют бурбон и спорят, кому можно позволить баллотироваться в президенты.

– Пора на выход! – кричит им Оуэн, а потом спрашивает у Рут, не останется ли она пропустить по бокальчику с ним и Иэном после закрытия.

Под этим предложением подразумевается поход в один из клубов в Челси, где она будет до рассвета сторожить в кабинке их вещи и напитки, пока они не натанцуются всласть.

– Нужно срочно бежать, Ресслер ждет, – отвечает она, изобразив сожаление, и Оуэн вроде бы верит этой отговорке: моментально отпускает домой.

Двое спорящих завсегдатаев не успели уйти, а Рут уже рысью бежит к двери, пока босс не передумал.

Она идет домой, и спокойная весенняя атмосфера Манхэттена не вяжется с ее настроением. Не занятая рабочими хлопотами, Рут вновь ощущает дрожь. К тому же теперь нужно думать о собственной безопасности – так бывает после каждой вечерней смены. Как ориентироваться на улицах, меняющих в темноте свой облик? Рут знает: если регулярно ходить по ночам одной, необходимо хотя бы немного перестраивать маршрут. Сегодня, выйдя из бара раньше обычного, она быстро прикидывает: если пойти на юг, в сторону Амстердам-авеню, то гарантированно встретишь других полуночников. На пути масса круглосуточных аптек, из которых выходят хмурые люди с полиэтиленовыми пакетами в руках, в них болеутоляющие, подгузники, в лучшем случае – контрацептивы. В этот час обитателям квартала обязательно что-нибудь да понадобится, и хорошо бы ей попасться на глаза как можно большему числу прохожих. Чтобы в будущем, если кто-то спросит, знакома ли им эта девушка, они бы ее вспомнили.

Одинокой молодой женщине в большом городе приходится думать о таких вещах. Год назад в Риверсайд-парке убили девочку-подростка, и за несколько недель не нашлось никого, кто бы ее опознал. Происшествие шокировало многих, только не Рут-Энн Бейкер.

– Ведешь себя так, будто сейчас времена, когда на Таймс-сквер еще не было «Марриотта», – поддел ее однажды Оуэн, увидев набор самозащиты, который всегда при ней, в сумке. Особенно его рассмешила помада-шокер.

Сегодня по пути домой она перекладывает крошечный шокер в карман, где уже лежат ключи.

У дядиного дома на Восемьдесят шестой улице, прежде чем войти в первую из двух бронированных дверей здания, Рут смотрит влево, вправо, потом снова влево. Как бы ни хотелось ей поскорее рвануть наверх, она ждет, пока за спиной щелкнет замок второй двери, и только после этого спешит через сверкающий вестибюль к лифту.

Пока лифт медленно плывет вверх, Рут не вынимает из кармана правую руку, пальцы скользят по шокеру. Перед выходом в коридор она на мгновение закрывает глаза, проверяет, не слышны ли чьи-либо шаги или дыхание, и решительно направляется к своей квартире. Зайдя внутрь, она едва успевает набросить все три дверные цепочки, как к ней, разбрызгивая во все стороны слюни, радостно бросается Ресслер.