Дышать не могу. Больно. Слишком больно. Потому что его близость — она другая. Он другой, и я не хочу лишать себя последней призрачной надежды, что с ним все может быть иначе. Поэтому лучше уйти. Лучше не проверять. Совсем.
9. Глава 9
Тим
Трогаю плечи, ключицы, талию. Где-то под ребрами ее сдавливаю. Аринка сильно похудела. Ей идет, но на контрасте с прошлым разница огромная. В глаза очень бросается.
Целую в губы. Уже себя не сдерживаю. Не могу и не хочу себя сдерживать, больше не хочу.
Понимаю, что не стоит переходить черту, но сейчас это слишком сложно. Держать себя в руках, когда она рядом, да блядь, нереально же! Она без майки, которую сама же и сняла.
Сжимаю небольшое полушарие в ладони, жалея, что в комнате темно.
Подцепляю горловину своей футболки со спины и быстро стягиваю ее через голову.
Вот теперь правильно, кожа к коже. То, что было необходимо сделать с самого начала.
Обнимаю. Нет, стискиваю Аринку в стальных объятиях, чувствуя, как ее острые сосочки скользнули по моей груди.
С губ срывается невнятный рык. Резко опускаюсь ниже, обхватывая губами розовые вытянутые вершинки. Если так дальше пойдет, я кончу без какого-либо физического контакта, потому что с ума по ней схожу. До сих пор. Думал, подзатерлось, испарилось хоть немного. Ни фига. Все так же. Грудину сдавливает. Очередной вдох дается с трудом.
Чувствую ее ладони, упирающиеся мне в плечи. Что-то явно снова идет не так.
Темно, черт, слишком темно. Не вижу ее лица. Шумно выдыхаю, стараясь притормозить.
Я же не дебил, ее тело откликается, она вся на меня откликается, но упорно продолжает сопротивляться.
Минутная заминка. Ничего не делаю, выпрямляюсь на локтях, и все, что слышу, ее дыхание. В голове сразу закручивается волчок ее тихих стонов на репите. Пять минут назад она стонала, что сейчас-то пошло не так?
— Арин…
Шепчу, касаясь губами впадинки на ключице. Арина выгибается, но продолжает упираться ладонями в мои плечи. Уже не отталкивает, скорее создает видимость.
— Нам не нужно, — бормочет, а сама ко мне тянется. Женская логика в действии, блин.
Медленно начинаю закипать.
— Почему? — касаюсь языком скулы. Оставляю влажный след до самого уха, прежде чем обхватить губами мочку.
Громова реагирует молниеносно, выгибается сильнее и приглушенно охает.
Вот так, моя хорошая, именно так. Зубы сводит от того, как я ее хочу. Мне кажется, исключительно на самовнушении держусь, на прошлом, в котором вся эта импульсивность ни к чему хорошему не привела. Иначе давно бы стащил с нее трусы.
До ломки хочу почувствовать, какая она влажная. В том, что это так, даже не сомневаюсь.
Аккуратно перемещаю ладонь ей на бедро, чуть сжимаю тонкую кожу в страхе переборщить и оставить синяки.
— Тим.
Она шелестит мое имя едва слышно, но этого хватает. Член упирается в молнию на ширинке, болезненно. Хочется, блядь, уже освободиться.
— Выгони меня из дома, только так. По-другому я тебя не отпущу, слышишь?
— Слышу.
Она дрожит, часто кивает и дрожит. Я и сам уже на грани. Это как болезнь, только еще и кайф испытываешь.
— Тогда выгоняй, — вжимаюсь ей между ног. Еще немного, и мы перешагнем эту воображаемую грань.
— Поцелуй меня. сейчас. В губы. Я… Мне нравится с тобой целоваться.
Сон какой-то.
Набрасываюсь на уже и так истерзанные губы. Сожру ее скоро, ни кусочка не оставлю, потому что она моя. Целиком и полностью моя.
Фиксирую ее руки над головой и переплетаю наши пальцы. Вдавливаю в матрас и как будто специально задеваю это чертово кольцо.
