– Слушай сюда, мразёныш: мне глубоко плевать – был ты там или не был. Через час машинка должна стоять, где стояла, доходит? Если я её там не найду – всю башку тебе расшибу. Усёк, или мне тебе прямо сейчас съездить надо? – Дождавшись кивка головы, мужичок отпустил парня. – Я тебе всё сказал. Время пошло.
Славик всегда был трусишкой. Постояв немного с бледным лицом, он полез в карман за смартфоном. Через минуту на другом конце послышался голос Игорька:
– Чего тебе?
– Гош, ты мне тут про детскую машину рассказывал. Помнишь? – Робко выдавил из себя Щурин.
– Ну и что?
– Тут на меня тот самый мужик наехал. Сейчас. Потребовал вернуть игрушку. Иначе, говорит – башку расшибёт.
– Я ж тебе говорил – не болтать никому!..
– Да я не болтал. Он, видимо – что-то знает.
– Ты что не мог ему сказать – что не в курсе?
– Да я говорил. Он не верит. Говорю же тебе – он знает.
– Ох ты ж ё!.. Ну и чепуха же ты!
– Знаешь – что: мне тоже за твои «подвиги» здоровьем отвечать не хочется. Давай выходи и показывай – куда ты там её дел! Прямо сейчас.
– Да ё! Ну ты – зануда… Ладно, жди меня там. – Игорёк отвечал крайне недовольным тоном, словно его обязали учиться в каникулы.
Минут через десять подростки шли во двор дома, где жил Славка. Метрах в двухсот от современных панельных новостроек скромно доживал свой век ветхий угловой трёхэтажный домишка из красного кирпича с недавно отремонтированной крышей из оцинкованного железа. По всему периметру внутреннего пространства здания, вокруг зелёной лужайки, располагались рядами деревянные постройки. Гаражи и сараи, где жители хранили всякий ненужный хлам. Мальчишки прошли в самый дальний угол.
– Вот, это здесь. – Игорь показал на боковую стенку старого покосившегося сарая. Сейчас надо отодвинуть три доски и пролезть вовнутрь. Он что – ничейный?
– Сюда бабка одна ходила. Страшная такая. Маленькая, горбатая и уродливая. Даже не знаю – откуда она. Не из нашего дома. У нас с ней не разговаривал никто. Я её давно уже не видел. Несколько лет. Померла – видимо.
Боковая стенка сарая находилась в укромном месте, тупике. Здесь посетителей никто не видел даже из окон. Игорь взялся за широкую доску у задней части постройки. Она оказалась не прибита и держалась, по сути – на одном ржавом гвозде. Приставив её к забору, мальчишка раздвинул две другие доски, между которыми уже виднелся проём. Друг Щурина осторожно пролез в образовавшуюся дыру. Он старался не задеть о грязные деревяшки свои модные толстовку и джинсы. Правой рукой Игорь прикрывал макушку головы, чтобы не испачкать причёску на голове. Славик без особой осторожности проследовал за ним. Сараем не пользовались уже лет десять. Низкий потолок. Двигаться приходилось внимательно, чтобы не задеть сверху брёвна, держащие крышу. Повсюду виднелась пыль, освещаемая со всех сторон косыми солнечными лучами, проникавшими из многочисленных щелей. По углам сверкала серебром паутина. Вдоль стен стояли пустые ящики, тюки с каким-то тряпьём, связки старых газет. Детскую машину злоумышленник пристроил возле комода, поставив вертикально, дополнительно покрыв грязным тёмным покрывалом. Игорь снял тряпьё двумя пальцами, покашливая от поднявшейся пыли. Его беспокоило только то, что одежду он всё-таки запачкает.
– Интересный комод. Что в нём? – Заинтересовался Щурин.
– Там мусор всякий… Да ё, одежду стирать придётся.
Вячеслав выдвинул первый попавшийся широкий ящик. Внутри – снова лежало тряпьё. Старое, пыльное. Но сверху его – показались две тарелки. Одна – большая, под первое блюдо; а вторая – совсем малюсенькая, под какое-нибудь варенье. Тарелки лежали вверх дном с изображением литеры «W» и короны сверху. Слава взял большое блюдо в руки. Перевернув его, он увидел – что изнутри по кругу тарелка была вся исписана красной нитро краской или лаком. С самого края – русские буквы в алфавитном порядке. Ближе к центру – цифры, от нуля до девяти. Ещё ближе – надписи: «да», «нет», «не знаю». В самом центре красовалась пятиконечная звезда в круге с изящно прорисованным изображением козлиной головы с рогами. Символика явно – не пионерская.
