Забытая тетрадь - страница 3

…Я открыл глаза. Солнце настойчиво светило сквозь тонкие занавески, которые я повесил на маленькое чердачное окно после того, как старательно оттёр слои пыли. За долгие годы она успела образовать на стекле сплошную твёрдую корку, и отскоблить её оказалось делом непростым. Птицы верещали так, что даже мёртвому не удалось бы проигнорировать их гомон. Вдобавок откуда-то из под кровати доносилось ставшее уже привычным поскрёбывание. «Надо сходить в магазин, купить средство от мышей, – такой была первая мысль этого дня, возникшая в моём полусонном мозгу. – Или завести кошку».

Я сел в кровати, опустил ноги на пол, налил себе из стеклянного графина в стакан холодной воды и залпом осушил его. Потом погладил кожаную обложку старой тетради, лежавшей на столике рядом с графином – одно из писательских правил гласит: всегда держи поблизости клочок бумаги, чтобы быстро записать пришедшую в голову стоящую идею. Правило я соблюдал на автомате, а о том, что мою голову уже несколько месяцев не посещали никакие годные идеи, старался не думать. Я встал, потянулся, влез в домашние удобные штаны и перешёл в кухоньку. Там налил воды в старую кофеварку, которую нашёл на местном блошином рынке, засыпал в неё молотый кофе и нажал кнопку включения. Спустя пару минут вода в кофеварке заурчала и зашипела – этот звук в последнее время стал ассоциироваться у меня с утром и помогал проснуться не хуже самого напитка. Ещё через мгновение я перелил ароматную тёмную жидкость в эмалированную белую кружку, обнаруженную в завалах первого этажа, и кинул в неё дольку лимона. Уселся за столик, накрытый клетчатой скатёркой, и уставился в окно, пытаясь осмыслить события последних дней.

С момента, как я поселился на древнем чердаке, прошёл уже месяц. За это время успел попривыкнуть к обстановке, даже обжился. Постарался привести своё жилище в более менее приличный вид: первые недели ушли на то, чтобы как следует отдраить всё, к чему я прикасался, подлатать кое-где прохудившуюся крышу, заменить совсем ветхие предметы интерьера на годные к использованию. В процессе, например, был приобретён старинный торшер с зелёным абажуром – видавший виды, но вполне приличный, и даже не лишённый элегантности. Я расположил его чуть позади кресла, стоявшего в углу «рабочей» зоны моего скромного жилого пространства.

Жизнь я вёл очень уединённую. Перед тем, как уехать из столицы, разумеется, связался с теми из своих собутыльников, которых считал друзьями, а также нанёс визиты вежливости людям, важным для моей писательской карьеры (а на ней я пока не собирался ставить крест). И первым, и вторым сообщил, куда уезжаю, оставил свой новый номер телефона. Но междугородний звонок нарушил моё почти отшельническое уединение лишь единожды – то был литературный агент, с которым я работал с самого начала своего писательского пути. Поразительно, как люди, которые ещё вчера называли себя твоими друзьями и с удовольствием участвовали в разнообразных празднествах, которые ты устраивал, забывают о тебе, едва потеряв из виду! Это был один из тех уроков, что мне предстояло выучить на новом этапе своей жизни.

Однако вопреки ожиданиям, чувствовал я себя в кардинально изменившихся условиях совсем не плохо. Много гулял, познакомился с некоторыми местными, стал питаться свежими овощами и рыбой, которые покупал на маленьком рынке в получасе ходьбы от дома. Рынок работал в утренние часы и только три дня в неделю, но кроме себя мне кормить было некого, так что проблем с запасами не возникало. Стоило всё не в пример дешевле, чем в магазинах центра. Я посчитал на досуге, что, если буду покупать только самое необходимое, продержаться смогу не меньше года. Правда, о том, как перезимую на своём продуваемом сквозняками чердаке, подумать толком не успел.