Вёрт? Займи своё место. Помнишь, Силен тебе на него указал – тогда, в Заречном? Отлично.
– Заречный... – Стужа вздохнул. – Ладно, дыхание, но как ты выстояла против моего зверя, ребёнок? И повернись уже. Познакомимся?
Я очень не хотела поворачиваться. Пусть за спиной – хотя это самое неудачное место для нахождения врага. Зато... глаза. Я не хочу видеть его глаза. Дико боюсь попасть под чары.
И как в воду глядела...
Забытый, бесшумно переместившись, оказался в нескольких шагах от меня. Я ожидала увидеть кого угодно – безлетные всё-таки люди, – но никак не эдакое повторение нашего духа ездового пса, но в человечьем обличье. Невысокий и худой, сотканный из множества снежинок. Волос нет, черты лица смазанные, лишь глаза чёткие и льдисто поблескивающие.
Я оторопело уставилась на Стужу. Снежинки под его прозрачной кожей сложились в очевидную ухмылку:
– Чему удивляешься? Многих же из нас видела.
– Н-не т-таких... – промямлила я.
– Из-за кое-чьих происков и вмешательства моей правой руки человечье тело пришлось уничтожить, – посетовал он выразительно. – В родное мне пути уже нет. А новое создать сложно. А подобрать из людских – ещё сложнее. Не всякий знающий подойдёт – и зимник нужен, которых мало, и устойчивый к чарам, и вместительный. Думаю всё-таки своё создать, – поделился доверительно. – Пока время есть.
Я смолчала, таращась на него.
Забытый. Передо мной – легенда. Страшная, безжалостная, бесконечно опасная. Одно из величайших бедствий Шамира. Выстудивший треть, если не больше, обитаемых земель прошлого. И он явно при памяти. Общительный и удивительно дружелюбный.
Только для меня и из корыстных причин?..
– Нехорошо, – остро глянул Стужа. – Я прямо сказал, кто твой приятель-знающий, а ты всё пялишься на меня как на оживший кошмар. Погоди-ка... – и он снова оказался позади. Ледяная ладонь коснулась моего затылка. – Как интересно...
– Пошёл вон из моей головы! – испугалась я.
– Очень грубо, – осудил Забытый. – Но иначе я общаться не могу, извини. Тела-то нет. Ты меня слышишь не ушами, Верна. А чарами. В своей голове.
И он что-то сделал. Мир на мгновение почернел и взорвался потоком мелкого льда. Я осела на пол. И прямо перед собой увидела знающего – в стене, под толщей мутного льда. А голова вдруг так заработала...
Правая рука Стужи – это же Зим. И он же – тот вернувшийся, который охотился за Славной. И он же – тот странник в плаще из врат Стужи, указывающий путь меж холмами. В кои-то веки глядя на знающего не снизу вверх, а издали, я наконец рассмотрела. И поняла, кого он напоминал. Нет, иначе: кто его напоминал.
– Хочешь знать, что на самом деле случилось в Ярмарочном? – дохнул холодный ветер.
Да. Нет. Не знаю. Лишние знания опасны... а без них всё зудит. Ну и пусть. Переживу, я ж не Зим.
Стужа тихо хмыкнул и даже, кажется, рассмеялся.
– Правильно боишься, – одобрил он, сев напротив меня. И почти напротив Зима. – Хотя ничего страшного в тех событиях нет, ты всё равно боишься. Не хочешь на крючок. Но как ты рвёшься узнать, так и я рвусь рассказать. Очень давно ни с кем нормально не говорил.
Сейчас слезу пущу от жалости, угу...
– Вы, молчащие, не больно-то болтливы, – заметила я сухо, по-прежнему глядя на Зима.
Как его оттуда выковырять-то, да так, чтобы кое-кто не заметил?..
– А искрящие не больно-то расположены к хладнокровным, – Стужа наблюдал за мной с любопытством.
