Посетитель мог бы еще добавить к сказанному, что своими глазами видел, как этот мужчина выстрелил в Булонском лесу в голову какому-то человеку. Но остатки соображения вовремя подсказали ему, что жив он до сих пор только потому, что у него хватило ума хранить молчание. Расплатившись за пару коктейлей и получив тяжелые стаканы, он сполз со стула и растворился в пахнущей духами и кишащей силуэтами тьме. Безразлично посмотрев ему вслед и желая убедиться в том, что день сегодня удачен, разноцветный бармен со звоном открыл кассу, чтобы подсчитать выручку.
Выйдя из бара, немногословный мужчина надел темные очки и прошелся по тротуару. Остановился у стойки с газетами, наугад взял и раскрыл какую-то. Не поворачивая головы, сказал тихо и твердо:
– Дайте мне одну.
– Какую именно, мсье?
– Я ничего в них не понимаю, – газета дрогнула в его руках. – Дайте самую свежую.
– Они все свежие, мсье.
– Тогда самую красивую.
Свернув и положив газету на место, он протянул сидящей в двух шагах от газетной стойки старушке сотню евро, бережно взял лилию, пересек улицу, сел за руль и отрезал себя от мира черной дверью.
Через полчаса он подъехал к дворцу Шайо. Огляделся, прежде чем выйти из машины, и только тогда вышел. Темные очки, аккуратно уложенные волосы, четко очерченные губы – портрет человека, приехавшего скорбеть. Он удачно вписался в пейзаж кладбища для аристократов – высокий мужчина, в дорогом костюме, при появлении которого женщины принимают выгодные позы. Он прошел в ворота кладбища Пасси и направился по центральной дорожке. Миновав несколько рядов аккуратных могил, мужчина нашел то, что искал, – белоснежный камень, окруженный невысокой, похожей на ограждение детской кроватки, оградкой. Он присел у могилы и положил к белому камню белый цветок. А потом Левша поднялся и вернулся к машине. Чтобы уже никогда не бывать здесь…
Отца разбудил не шум голосов на палубе. Питер понял это, потому что сам очнулся от духоты в каюте. Ему стало трудно дышать, и он беспокойно заворочался, но отец еще спал. В полузабытьи к Питеру привязалась собака. Он никак не мог понять, как мексиканец, этот старик с медальоном на шее, вдруг обрел собаку. Ведь раньше ее не было. Была молодая женщина, кажется, внучка старика. Но во сне внучка куда-то делась, зато появился этот бежевый лабрадор. Сначала он ластился, и Питеру это нравилось. Но потом шершавый язык и тугие бока, которыми лабрадор прижимался, Питеру надоели. Он решил уйти, но собака упрямо преследовала его своими ласками. Отца не было, он куда-то ушел. А старик не обращал на назойливость своего пса внимания, словно так и должно было быть. Питер уже не знал куда девать себя, потому что ласки лабрадора стали чересчур агрессивны. Он вышел из себя и прикрикнул на собаку. Та удивленно посмотрела на него и принялась за свое. Питер занервничал, занервничала и собака. Она словно специально выводила его из равновесия. И в конце концов в глазах ее – странное дело, эти глаза были человечьи – появилось раздражение. Собака чувствовала, что сильнее и может расправиться с Питером в два счета. Ее забавляла беспомощность, в которой пребывал Питер. И все закончилось тем, что он замахнулся на лабрадора, и тот, словно дождавшись этого, бросился на него своей зловонной пастью…
Питер очнулся и схватился за шею.
В каюте было душно. От отца исходил сильный запах алкоголя. Дышать было нечем. А на палубе, которая в отличие от предыдущего дня была залита светом, раздавались голоса.
