Надо всем нависал огромный горный склон Волги – от воды до самого верха в диких зарослях пышных кустов и деревьев.
Мы медленно пили чай у костра и ели лещей, которых с утра наловил Павел. Он сидел на бревне, спиной к Волге, лицом к горам, и задумчиво их разглядывал. Лицо круглое, кепка круглая, глаза круглые, серьёзные, а нос острый. Герой…
У противоположного, гремячевского берега с далеко разносившимся по воде грохотом устанавливалась баржа с щебнем. Буксир входил в затон. Снизу шёл сухогруз.
Я вздохнул и сказал:
– Витя, а давай мы Паше накостыляем?
– Горяч ты больно, – ответил Павел, – но я понял, что вы созрели.
Он отпил чаю, облизнул губы и сказал:
– Клад есть. Вон там.
И он свободной рукой показал на горы.
– Площадка, на которой он зарыт, известна, точное положение придётся определять. Что в кладе, я не знаю, – продолжил Павел. – Но мы в течение недели его достанем. Всё готово. Ну, мелочь осталась. Лопату насадить. Кайлу. Трудностей нет, кроме тех, которые на нас свалятся.
– Не понял! – запоздало встрял Виктор.
– Здесь коридор газопровода, – вздохнул Павел и испытующе оглядел нас, – есть смотритель. Они рыбаков не любят. При этом, чтобы не врать, придётся рыбу ловить по-настоящему. Копать будем в посадках, на горах. Там хозяин – лесник. Дальше пашня. Там бывает кто-то из совхоза. И на газопровод может заявиться проверка. Вы успеваете просекать ситуацию?
Волга, сцена у костра. Павел ставил спектакль. Я просекал.
– Поэтому: Виктор! Слава! Малейшая оплошность – и мы пропали.
– Ты брось страху нагонять! – сказал Виктор и пригладил волосы. – Хе! Мы же всё понимаем!
– Ничего вы не понимаете!
– Пошёл ты к чёрту! – не выдержал я. – Откуда ты знаешь про пашню? Мы там не были! Почему ты назвал Ползуново Ширваном?
– Почему?! Нас сверху как на ладони видно! И пусть, потому что мы рыбаки! Строжайшая маскировка! Мы…
– Командуй, – сказал я.
– Делать вот что. Сейчас, Слава, ты меня переправишь на конус выноса. Я поднимусь наверх и осмотрюсь. Заберёшь меня через… три часа. К тому времени у вас будет другое настроение.
Обойдя ближний остров на лодке, я причалил у верхнего основания треугольной площадки, возле древней ветлы. Здесь Павел дал мне инструкцию:
– Наберёшь воды из ручья, вернёшься. Заглянешь в палатку. В моей телогрейке лежит отчёт. Внимательнейшим образом, Слава, вы с Виктором прочтёте то, что там написано. Подготовите вопросы. Ты меня понял?
И он напрямик отправился в густые кусты, исчез, но через мгновение я увидел его на гребне, образованном оврагом и волжским склоном. Паша размеренно поднимался и скоро скрылся за молодыми сосенками.
А я по ручью прошёл в овраг и опешил: его склоны раздвигались и высоко уходили в стороны. Впереди, за татарником, ивами и берёзками открылось огромное, как будто скалистое ущелье. Крутой склон слева от меня был в тени, а справа сиял пыльной белизной. По склону ступенями застыл грунт, на ступенях росли берёзки. Такого я и представить не мог!
Затерянный мир.
3
Отчёт мы с Виктором прочли дважды. Не верилось, но разорвать логическую цепь исследований не получалось. Хотя все её звенья были двусмысленные.
Потом смотрели «Разъяснение». Я его усваивал, а Виктору показалось неинтересным читать про сорок пятый год и советских пленных, которых лейтенант Богданов вёл в Советский Союз через Южную Польшу. Он пробежал листки глазами и отправился купаться.
