Тело мертвеца, который ещё совсем недавно дышал и говорил, внезапно превратилось в мёртвое животное. Павел с трудом опознал дикое животное – это оказалась пума.
– А мне всё равно, я и так понял, что рехнулся, – парень понимал, что, говоря вслух, лишь ещё больше погружается в пучину страха, но ничего не мог с собой сделать. – Я уже ничему не удивляюсь, – пробормотал он себе под нос, пошаркав ногой по сухой земле, а затем закашлявшись от взметнувшейся в воздух пыли. – Тут только перекати-поля не хватает, а также всяких америкосов с револьверами, как их там называют? А, ковбоев!
Почувствовав, что тело начало корёжить от боли, он подошёл к огромной луже, которая непонятно что делала на полностью высохшей и покрытой трещинами земле. Вода почему-то не высохла на жаре и не провалилась вниз, в ад, через трещины, которых было больше, чем морщин на лицах стариков.
Встав на колени, он потянулся к воде, но это оказалось стекло. И в нём, словно в зеркале, он разглядел своё изменившееся тело: выросший прямо посредине лица вместо носа клюв, распростёршиеся за спиной чёрные крылья. Словно бы тот ворон, который был изображён на его новом украшении, проник к нему прямо в душу и изменил тело.
– Вообще-то я чем-то похож на чумного доктора, – задумчиво пробормотал парень. – Наверное, меня ранили в перестрелке, и я медленно умираю. И всё это мне чудится.
Он на пробу взмахнул крыльями и смог ненадолго оторваться от обжигающей стопы даже через сапоги и обмотки земли.
– Это сон! Я просто сплю или брежу, – закричал он, запрокидывая голову, и едва не перевернулся вниз головой из-за тяжести массивного клюва.
– К сожалению, это не сон, мальчишка. Но очень похоже на кошмар, согласен, – с грустью произнёс мужчина, который очень правдиво изображал мертвеца.
Но Павел не очень-то и удивился и даже почти не испугался, так как привык, что во снах всё меняется, как в калейдоскопе. И что фантасмагорические образы принимают любое обличье.
– У тебя началась новая жизнь. Не могу сказать, что она будет лёгкой, возможно, тебе было бы даже проще остаться в своей стране, залитой кровью. Там бы тебя попросту расстреляли или отправили в ссылку на целую жизнь. И, возможно, тебя бы вернули обратно домой, глубоким стариком, уже забыв, зачем вообще сажали в тюрьму. А тут ты будешь погибать раз за разом. И я вынужден преподать тебе этот кошмарный урок, – криво усмехнулся мужчина. – Поверь, малыш, это не доставляет мне удовольствия. Но мы в тюрьме, и я – твой надзиратель. В общем, считай, что ты в концлагере. А я вынужден тебя пытать. Наверное, ты ещё не знаешь, что это такое, временные потоки иногда сводят с ума, так что забываешь о том, в каком ты времени, и что актуально для ныне живущих.
Жуткая боль пронзила Павла, когда мужчина раскрутил длинную и толстую цепь, которая обмоталась вокруг его тела, сломав крылья, и вернув обратно на грешную землю, пока он пытался улететь от безумца, пугающего его даже в этом сумасшедшем мире.
Он с трудом встал с больно ударившей его земли, ощущая зуд во всём теле, словно у него мгновенно выпали все перья – а это так и случилось.
И тут же увидел дуло револьвера, нацеленное прямо ему в лицо.
– Ты прикончил меня. Это здорово! Теперь моя очередь. Таковы правила здешнего мира, понимаешь? – желтокожий мужчина снова криво усмехнулся, будто у него разом заболели все зубы. И полезли изо рта неучтённые природой клыки. А клыки на самом деле показались, когда тот открыл рот и ощерился на него, будто дикий зверь.
