Лучшие мгновения жизни… какие? Ведь её жизнь ещё толком не началась, а так… была в зародышевой стадии. Может она и посвятила бы свою жизнь абсолютно ненужным вещам, например, шмоткам или мне. Но молодость, блин… зачем она с собой это сделала и каким образом?
Почему то в тот момент, у меня не стоял вопрос о собранности всего произошедшего в один узел: нападения, вскрытой квартиры, загадочной смерти. Откуда взялась уверенность, что она наложила на себя руки сама – неизвестно. Почему-то я сразу поверил в факт самоубийства и бросился в коридор, к телефону. Как добропорядочный гражданин следовало вызвать сотрудников правоохранительных органов, затем скорую, а потом и священнослужителей Большой Восьмёрки, чтоб они освятили квартиру от тлетворных эманаций, всплеснувшихся из-за суицида.
Уже на пороге, до меня стала доходить ересь, забравшаяся в голову. Только что я мыслил, как оголтелый фанатик, попавший под какую-то сектантскую программу по оболваниванию прихожан. С чего бы это мне звать легавых, если я только что чудом живым выбрался из под их облавы? Размышлять, являлись ли они оборотнями в погонах или были вполне реальными законниками – сомнительно, а потому бессмысленно. Случившегося не отменишь, не сотрёшь ластиком, поэтому я прокручивал варианты, что мне делать с телом.
Звучало, как в дешёвой гангстерской драме, и чувствовал я себя на бюджет такого заурядного фильма. А куда девать Карну? Оставлять в квартире, ожидая разложения тела, нет уж увольте… сам я себе даже не представлял, каково это – разложение, но при мысленном произнесении слова – мне становилось ещё хуже. В морг её тело не сдашь – потребуют связаться всё с теми же легавыми, и начнётся следствие, в котором во всех последствиях облекут меня. Без алиби, под наркотиками и с новоприобретёнными неприятелями в органах – я становился пустячной мишенью… только и стреляй, и на те вам – дротик дартса в десятке…
Вихрь мыслей меня вывел к кухне, где я пошарил по холодильнику и из морозильника достал шкалик водочки. Обычно он использовался для снятия стресса, а так всё бухло держалось в баре под замком. Вместе с откупоренной крышкой в нутро полилось содержимое. И не заметив, я осушил четвертушку с захода и почувствовал, как мозги съезжают набекрень. Может матери позвонить? А что сказать?
«Мама, мама ты не поверишь! Представляешь, сейчас на моей кровати валяется дохлая Карна, а я сам недавно спасался от похитителей. А теперь в одиночку, как алконавт, нажираюсь. Подскажи, что делать? Аллё, аллё? – И короткие гудки в молчащей трубке…
В-общем, я решил передислоцироваться в гостиную, и уже там решить как умнее поступить. Подключав свет во всех комнатах своей трёшки, чтобы не трусить, я подобрался к дивану и придвинул к нему бархатный пуфик. Развалившись, как бей, я чокнулся с невидимым собутыльником и выпил за упокоение. В иное время, моя мёртвая невеста, могла бы поддержать тост, да не в сложившейся ситуации. По нижнему веку покатилась горючая слеза, и я думал продолжать свой пир по время чумы, но организм рассудил иначе.
Минутами позже, комната напоминала похоронную крипту.
