С минуту она стояла совершенно неподвижно, не вынимая руки из ящика. Затем медленно извлекла ее, задвинула ящик и печально скривила губы.
– Любуетесь мебелью? – раздался чей-то низкий голос.
Она вздрогнула, резко обернулась. Привалившись плечом к арке, стоял Мефистофель, на этот раз без маски.
Из горла ее вырвалось глухое рыдание: нервы не выдержали.
– Вы следили за мной!
– Почему бы нет?
Ответа она не нашла, стояла, прислонившись спиной к комоду и не сводя с него глаз.
– Вы всегда обследуете мебель в домах, куда вас приглашают в гости? – небрежным тоном осведомился мистер Эмберли.
Она сделала над собой усилие, попыталась успокоиться.
– Да, я всегда интересовалась старинной мебелью.
– Вот как? – Он двинулся прямо к ней, и девушка похолодела. – Сам я в этом совсем не разбираюсь. Однако хотелось бы знать, что интересного нашли вы в этом комоде?
Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
– Да, конечно, вы правы… мне не следовало выдвигать этот ящик. Просто любопытно стало, легко ли он выдвигается. Я ничего не украла, если вы намекаете именно на это. Здесь вообще… воровать нечего.
– Так что вам не повезло, верно? – насмешливо заметил он.
В этот момент в холле послышались шаги, а затем раздался звучный голос Фонтейна:
– Да погодите вы, имейте терпение! Я собирался пройти через картинную галерею. Ага, мисс Элиот, я вас сразу узнал! И выдала вас эта прелестная ямочка на подбородке! Такую не скроешь, да и не стоит скрывать!
Крестьянка стояла неподвижно, точно статуя, не сводя умоляющих глаз, сверкающих в прорезях маски, с мистера Эмберли.
Фонтейн прошел через арку в коридор, напевая под нос какую-то танцевальную мелодию. И уже приготовился повернуть вправо, к галерее, как вдруг заметил в дальнем конце прохода парочку. Сразу остановился.
– А что вы тут делаете?
Эмберли секунду-другую смотрел на девушку, потом повернулся к Бэзилу:
– Любуемся этим комодом. Замечательная вещь. Случайно не знаете, какого века?
– Да вы, я смотрю, настоящий любитель антиквариата! – воскликнул, подходя к ним, Фонтейн. – Нет, представления не имею. Но вещица старинная. Хотя, на мой взгляд, эти высокие комоды чертовски неудобны. Захочешь положить вещи в верхние ящики, придется тащить лестницу и подниматься ступени на две, не меньше. Впрочем, дружище, вы совсем заморочили мне голову с этой мебелью! Часы уже пробили полночь, маски долой! Интересно знать, кто эта хорошенькая леди?
Он стоял прямо перед крестьянкой, дородный и веселый, и уже протянул руку, чтобы сорвать с нее маску. Но Эмберли перехватил его за запястье.
– О нет! Оставьте эту привилегию мне. Вы здесь de trop[7].
Фонтейн расхохотался.
– Это я-то de trop? Ладно, ладно, не хочу портить вам флирт. Комоды они рассматривали! Да уж! Рассказывайте сказки!
В этот момент с лестницы кто-то его окликнул:
– Бэзил! Да идите же сюда наконец!
Фонтейн двинулся на голос, затем бросил через плечо:
– Смотрите, Эмберли, можно нарваться на штраф за то, что не сняли маску сразу после двенадцати! – И через секунду он скрылся из вида.
Крестьянка немного расслабилась.
– Почему вы так поступили? Почему не позволили ему снять с меня маску?
– Вы должны быть благодарны мне за то, что не позволил.
– Я благодарна. Но почему вы так поступили? Я ведь вижу, что вы мне не доверяете.
– Ни на йоту. Но предпочитаю заняться вами сам, лично.
– Если считаете, что я воровка да к тому же еще и убийца, почему же не сдаете меня в полицию? – с горечью спросила она.
