– Мадемуазель! Вам так необходим букет, что вы врываетесь, когда я уже начала закрывать свой салон?
– Прошу прощения, мадам, я только хотела узнать, кто сегодня для нас заказывал корзину ландышей. И я очень рада, что успела вас застать. Еще раз прошу прощения.
– А, так вы про того месье, что заходил сегодня? Очень импозантный, я вам хочу сказать, мужчина. Видно, что уже не молод, но чертовски обаятелен. Это кому же из вас так повезло? Вам или мадам Клавдии?
– Это неважно. Вы можете его описать поподробнее?
– Что ж вы так разволновались, дорогая? Он был в плаще, шляпе и в темных очках, правда изредка поглядывал на меня поверх очков, и я смогла разглядеть его завораживающий взгляд. Да, еще у него в руках был зонт-трость, под цвет его шляпы. Он был не молодой, но и не старый, двигался вполне уверенно, и знаете, очень так достойно. Так ходят знаменитости по красной дорожке. Он мне очень понравился. Но он был не очень-то внимателен к моей персоне, куда-то торопился, наверное. И он был взволнован. Точно! Был взволнован, когда писал записку, у него даже руки тряслись, когда он мне ее отдавал. У вас все хорошо? Может вызвать полицию? Что он там написал?
– Благодарю вас, мадам. Все хорошо, полиции конечно не надо. Просто это событие несколько разволновало бабушку. Еще раз спасибо, я побегу, там бабушка одна.
Мари так же стремительно вышла из магазина и побежала к дому. Прибежав домой, она увидела Клавдию, стоявшую возле дверей. Она ждала возвращения Мари и была уже более спокойна. Мари рассказала все слово в слово, как говорила мадам из цветочного.
– Да, по таким приметам узнать человека в принципе невозможно. Да и прошло уже столько лет. Мы изменились. Даже если бы его описали еще подробнее, я вряд ли бы узнала, наверное. Остается надеяться, что он придет сам.
После этой истории Клавдия стала надеяться на скорую встречу. Ведь не мог же он просто так появиться в ее жизни лишь для того, чтобы опять исчезнуть.
В один из выходных Эммануил Никифорович решил пригласить Сергея. Ему нравился этот молодой человек своим добрым отношением и внимательностью. Дети самого Эммануила Никифоровича редко навещали отца, они разъехались по разным городам и очень редко звонили ему. Друзья же, в силу своего возраста тоже сидели в своих домах, а кого-то уже не было среди живых. Время идет вперед, и не идет на компромиссы с возрастом. Сергей приехал в тот же день, радуясь возможности посетить нового друга, да и от городской суеты хотелось немного отдохнуть. Обменявшись дружескими рукопожатиями, они сели на веранде. Погода была почти летняя, солнце прогревало воздух, и было приятно находиться на улице. Сергей разлил чай, и Эммануил Никифорович начал свой рассказ.
– Помнишь, Сережа, я говорил про записи отца? Меня там очень заинтересовала одна история. Она довольна длинная. Хочешь, я ее тебе расскажу?
– Конечно, Эммануил Никифорович, мне очень интересно.
Отец Эммануила Никифоровича, Перекладников Никифор Федорович, был довольно успешным детективом. По тем временам профессия сыщика была редкой. В своих мемуарах он описывал дела, которые ему довелось раскрыть и привести к логическому заключению, то есть отдать в руки правосудию. Правда, имена участников он называл кратко, одной буквой от фамилии, написанной на английском языке. Во всех историях царила таинственность, и Эммануил Никифорович не спешил придавать секретный материал огласке. Долгими ночами он перечитывал строки, написанные отцом, представляя себя на его месте. Сам Эммануил Никифорович не пошел по стопам отца, он стал филологом и всю жизнь преподавал в университете. Открыв однажды записи отца, он стал внимательно изучать истории, которые описывал отец.
