– Ну да, – скривилась в недоброй усмешке их новая знакомая. – Я утром в школу ушла. Мать по каким-то делам свинтила. Домработница намылилась за продуктами. Возвращается, а дверь уже открыта. Разве что лозунга не хватает «Добро пожаловать».
– Н-да, Наташка, – посочувствовала Моя Длина. – Ситуация зашибись-умри. Сперли-то много?
– Не то чтобы много, но по делу, – откликнулась Наташка. – Мать потрясли основательно.
– Как это потрясли? – не поняла Таня.
– Почистили, – объяснила Наташка. – И после этого личное достояние матери сильно уменьшилось.
– Моя мать давно ей советовала драгоценности в надежном банке держать, – сказала Моя Длина. – Кто в наше время такие ценности хранит в квартире.
– Вообще-то она самые крупные цацки держит в банках, – откликнулась Наташка. – Но тут как раз несколько юбилеев случилось. И на каждом нужно было соответственно выглядеть. Вот мать все домой и взяла.
– Хоть что-нибудь-то осталось? – полюбопытствовала Моя Длина.
– Только то, что на ней утром было, – с изрядным злорадством произнесла Наташка. – А остальное тю-тю. Теперь она думает, ей этот Трупов поможет, – и девочка презрительно повела плечами.
– А чем он ей в данном случае поможет? – не поняла Таня.
– Мать в него верит, – с явной издевкой изрекла Наташка.
– Ну и что? – так и не доходило до Тани. – Даже если и верит, каким образом Глеб Константинович сумеет вернуть драгоценности?
– А мать после того, как Трупов ей двадцать кило за месяц согнал, говорит, что такие люди все могут, – ехидно хихикнула Наташка.
– Блажен, кто верует, – в тон ей откликнулась Катя.
– Цацек, конечно, никто не найдет, – продолжала Наташка. – Зато мать настрадается в свое удовольствие. Она у меня это дело любит. Будет теперь везде рыдать, причитать. А ее в ответ станут жалеть, утешать, уговаривать.
Тут в вестибюле показалась Агния Мокеевна Трупова.
– Девочки, – обратилась она к Тане, Маше и Кате. – Вы уж нас извините, пожалуйста. Придется немного подождать. Внештатная ситуация. А ты, Наташенька, иди за мной. Надо мамочке помочь.
Наташка кинула выразительный взгляд на девочек. Затем с явной неохотой последовала за госпожой Труповой на второй этаж.
– Кто это? – едва они скрылись из виду, спросили Катя и Таня.
– Наташка Турундаевская, – отвечала та. – Дочка Турундаевской.
– Ясно, что если она Турундаевская, то и мать у нее Турундаевская, – фыркнула Катя.
– Да вы что, не узнали? – возмутилась Моя Длина. – Это же Инга Турундаевская, актриса. Она играла главные роли в фильмах «Последний солдат», «Сирано из Москворечья» и «Любовь в осенних тонах».
– Верно! – воскликнула Катя. – «Сирано из Москворечья» я видела. Жуткая чушь.
– А Инге за него какую-то премию дали, – сказала Школьникова.
– Ты лучше нам объясни, почему эта Инга вся в черном ходит? – спросила Таня.
– У нее муж год назад помер, – ответила Машка. – Вот Инга с тех пор траур и носит. Правда, шмотки у нее хоть и траурные, но крутые. И вообще, мне кажется, Инга одевается в черное, потому что ей это к лицу.
– А она что, раньше полной была? – вспомнились Наташкины слова Тане.
– В юности нет, – принялась объяснять Моя Длина. – А потом сильно растолстела. Потом муж помер…
– Турундаевский? – перебила Катя.
– Турундаевский жив-здоров, – невозмутимо произнесла Моя Длина. – Но после него у Инги еще была куча мужей. И последний из них – банкир Гохман. Вот он и помер.
– Отчего? – поинтересовалась Таня.
