– Ты, микроспора, поаккуратней! – захохотала Моя Длина. – А то Вадик дунет…
– И улетит наш Темочка, как домик у Ниф-Нифа из «Трех поросят», – с трагикомическим видом подхватила Катя.
– Это мы еще посмотрим, кто улетит, – воинственно заявил Темыч, однако украдкой с опаскою покосился на открытую дверь класса.
– Пусть только Темку тронет… – начал было Марат.
– Ну все! Кажется, я сегодня попух! – перебил его Женькин горестный вопль.
– Ты чего? – уставились на него ребята.
– Обломов! – взъерошив обеими руками и без того спутанную длинную шевелюру, возопил долговязый мальчик.
– Какой Обломов? – переспросили друзья.
– Ну, этого… Гончарова, – пояснил Женька.
– Травка зеленая! А ведь и правда! – охватила паника и Мою Длину. – Роман сегодня на двух последних уроках сочинение по «Обломову» нам закатит! А я не прочла.
– Я тоже, – загробным голосом прогудел Женька. – Теперь будет верная двойка в четверти. А мне предки сказали: если схвачу в четверти хоть одну пару, то они меня на все каникулы засадят заниматься.
– Да, может, у тебя еще двойки не выйдет, – начал успокаивать Пашков.
– Выйдет, – убежденно произнес Женька. – Вот сейчас сочинение напишу, и выйдет.
– Так отметку-то в четверти ведь по среднему баллу выводят, – сказал Темыч.
– Вот именно, – не ободрили его слова Женьку. – Роман вызывал меня в этой четверти три раза. Первый раз я не ответил «Грозу» Островского. Второй – перепутал «Дворянское гнездо» и «Дом с мезонином».
– Ну ты даешь! – хлопнул его по плечу Марат, который в этом году крайне прилежно занимался литературой. – «Дом с мезонином» – это у Чехова. А «Дворянское гнездо» написал Тургенев.
– Подумаешь, – никогда особенно не волновали подобные мелочи Женьку. – И тут дворянский дом и там тоже дом. Ну, я и перепутал. Просто волновался. А Роман, когда я Лизу назвал Мисюсью, так злиться начал.
– Это я помню, – прыснула Катя. – Роман заявил, что у нашего Женечки нет никакого уважения к российской изящной словесности.
– Словесности много, а я один, – обезоруживающе улыбнулся Женька.
– Ну что с ним сделаешь, – развел руками Олег. – Третий раз-то ты тоже «пару» схватил?
– Нет, – покачал головой Женька. – В третий раз я очень удачно ответил про «Отцов и детей». Роман мне трояк поставил.
– Нда-а, – совершил в уме нехитрый подсчет Темыч. – Если ты сегодня не напишешь сочинение, то тебе, Женька, и впрямь хана.
– А я о чем, – впал в еще большую тоску тот. – Мало того, что каникулы пропадут, так после еще сдавай Роману зачеты за всю эту четверть.
– Это уж точно, – подтвердили остальные.
Пожилой учитель литературы Роман Иванович придерживался железной дисциплины. Тем, кто получал у него двойки, приходилось пересдавать не одну тему, а все, что проходили за минувшую четверть, а иногда и за полугодие. Поэтому перспектива у Женьки складывалась совсем нерадостная.
– Ребята, что будем делать? – с надеждой поглядел он на друзей. – Меня, главное, что волнует, – продолжал он. – У предков и так неприятности с шубой, а тут еще я…
И, не договорив, Женька схватился за голову. Тут к классу подошла математичка Светлана Сергеевна.
– Вы почему не заходите? – посмотрела она на ребят. – Ну-ка, быстро по местам.
Друзья повиновались. Светлана Сергеевна ревниво оберегала каждую минуту своих уроков.
Едва раздался звонок на перемену, Компания с Большой Спасской собралась возле своего любимого подоконника на лестничной площадке.
