– Так это же ведь химический кабинет! – выкрикнул с места Пашков. – Алевтина небось какой-нибудь реактив вчера пролила и не заметила. За ночь у реактива со стулом прошла реакция. Вот вы сегодня и прилипли.
– Роман Иванович, раздевайтесь, – увещевала Моя Длина. – А то будет поздно. Вдруг этот реактив ядовитый?
– Как? Прямо здесь раздеваться? – растерялся пожилой учитель, которому за почти пятьдесят лет безупречной работы в школе никто еще не делал подобных предложений.
– Это уж вы сами решайте, где вам удобнее, – деловито проговорил Марат. – Хотите, прямо здесь. А не хотите, мы вас вместе со стульчиком в учительскую проводим.
– Может, все-таки, не раздеваясь, отлепим? – предложил Роман Иванович. – Попробуй, Школьникова, потяни сильнее.
– А если брюки порвутся? – не торопилась выполнять приказ Моя Длина.
– Тогда лучше не тяни, – удрученно произнес Роман Иванович.
Поразмыслив немного, он пришел к выводу, что ситуация складывается сложная. Конечно, проще всего было бы раздеться прямо в классе. Однако Роман Иванович уже достаточно натерпелся с этим бурным содружеством «В». У старого учителя не было никаких сомнений: разденься он сейчас перед всем классом, и авторитет его упадет окончательно. «Вполне вероятно, – пронеслось в голове у литератора, – что именно с этой целью меня кто-то из них и приклеил к стулу. Но если и так, враги просчитались. Я – стреляный воробей. Меня голыми руками не возьмешь». Словом, решение было принято. И Роман Иванович коротко распорядился:
– В учительскую.
Марат взял согнувшегося пополам литератора под руки. Моя Длина схватила стул за ножки. Так он хотя бы не бил учителя на ходу по ногам и по спине. Издали можно было подумать, что Школьникова и Ахметов сопровождают какую-то венценосную особу со шлейфом.
– Вперед, – изрек Роман Иванович, и они, семеня, тронулись в путь.
В это время по коридору шли директор две тысячи первой школы, Михаил Петрович, и его доблестный заместитель по хозяйственной части, Арсений Владимирович. Увидав причудливую процессию, оба остановились.
– Роман Иванович! – в полном недоумении воззрился директор школы на полусогнутого литератора. – Что с вами? Радикулит?
– Стул, – прохрипел учитель.
– Стул мы видим, – мигом оценил обстановку бывший кадровый офицер Арсений Владимирович. – Но зачем вам понадобилось его на спине носить?
– Он прилип, – пояснила Моя Длина.
– Совсем прилип, – добавил Марат Ахметов. – Не оторвешь. Можете сами попробовать.
– А ну, – отодвинул Мою Длину доблестный заместитель директора.
Он дернул за стул. Роман Иванович покачнулся. Брюки предательски затрещали.
– Осторожней! – в последний момент подхватил литератора Ахметов. – Вы же его так уроните.
– Не отлипает, Петрович, – обратился к своему непосредственному начальнику Арсений Владимирович.
– Дела-а, – поскреб пятерней затылок директор. – Где ж ты, Роман Иванович, такой стул зловредный нашел?
– В кабинете химии, – по-детски обиженным тоном пробасил литератор. – Помогите мне сесть. Спина устала.
И он с помощью Школьниковой и Ахметова опустился все на тот же злополучный стул, который, можно сказать, уже почти стал его неотъемлемой частью.
– Роман Иванович, а если и впрямь к телу прилипнет? – вновь предостерегла Школьникова.
– Раз до сих пор не прилип, то, может, вообще не прилипнет, – обреченно махнул рукой литератор.
– Если стул из химического, то можешь и прилипнуть, – возразил Арсений Владимирович. – Наверное, Алевтина Борисовна что-нибудь пролила.
