– Так и есть. Отец Филарет, что с ней случилось, с той женщиной? Какова причина смерти?
– Вы необычная барышня, госпожа Мичурина. Задаете вопросы, которые пристало задавать сыскному агенту а не юной девушке. Я не думаю…
Настя гордо вскинула голову.
– Я имею представление о… жизни, отец Филарет. Так воспитывала меня наша мать. И брат обсуждал со мной все торговые дела. Даже если бы я хотела быть кисейной барышней, это невозможно. Мне предстоит встать во главе семейного дела, как единственной наследнице. Поэтому расскажите мне все.
– Господа Мичурина, – в голосе собеседника послышалось уважение. – Так получилось, что я являюсь депутатом от духовной стороны при расследовании упомянутой вами смерти женщины. И я не имею права обсуждать эти вопросы.
– Но вы сказали, что поможете.
– Я помогу. Оставьте мне свой адрес и я отправлю к вам чиновника по особым поручениям, которому поручено это дело.
– Если он такой же, как полицейский, с которым я говорила, то не стоит беспокоиться, – разочарованно пробормотала Настя.
– Он совсем не похож на полицейских, – улыбнулся иеромонах.
– Я отправляюсь в похоронное бюро, чтобы обсудить организацию погребения брата. Во второй половине дня я буду дома. Завтра с утра я отправлюсь в контору брата, чтобы принять дела.
– Но может быть, вам стоит отдохнуть несколько дней?
– Несколько дней не избавят о скорби. лучше быть занятой, чем сидеть у окна.
– Я вас понимаю, госпожа Мичурина. Я тоже предпочитаю занятость.
– Вы потеряли кого-то?
– Мы все кого-то теряем. И не нам решать как и в какой момент это произойдет.
Ни одного сообщения о пропаже молодой женщины не поступало в отделения полиции. У незнакомки по-прежнему не было имени. Газеты писали об «ангеле с Блиновского кладбища», но даже заметки не заставили родственником жертвы обратиться в полицию. Были проверены все гостиницы и постоялые дворы, но даже среди приезжих никого похожего на убитую девушку не нашлось.
Ближе к обеду князя Гагарина вызвали к губернатору.
– Как у него настроение? – поинтересовался князь у помощника в приемной.
– Как у бешеной собаки, вот-вот вцепится в горло, – прошептал помощник, давно знакомый с Гагариным.
***
– Мне сказали, что вы хотели меня видеть, Ваше Высокопревосходительство.
– Садитесь, князь. – Губернатор выглядел сердитым, но во взгляде его было что-то еще, похожее на страх.
– Что случилось, Ваше Высокопревосходительство?
– Что случилось? Я расскажу вам, что случилось. Пока вы отсутствуете и даже не ставите меня в известность, как проходит следствие, меня посетила одна важная персона.
– И кто же это?
– Вы знакомы с графом Александром Александровичем Кречетниковым?
– Не имел чести. Ваше Высокопревосходительство. Мы не встречались в собрании.
– Если бы посещали собрание, то были бы знакомы. Но вы манкируете социальными связями. Впрочем, и граф большую часть времени проводит в Петербурге.
– Что он хотел?
Губернатор открыл верхний ящик стола и достал фотопортрет. На нем была изображена светловолосая девушка лет семнадцати, ее светлые глаза были широко раскрыты, словно от удивления, платье с высоким воротом выглядело чопорным, а сама девушка невинной. В изящных ушах красовались бриллиантовые и жемчужные серьги. Сердце Гагарина подпрыгнуло, когда он понял, кто изображен на портрете. Видимо, та же мысль посетила губернатора, потому он не передал фотопортрет главному полицмейстеру, а вызвал к себе чиновника по особым поручениям.
