Загадки древних крюков. Исторические рассказы о русских певческих иероглифах - страница 9

Благодаря своим «шифровкам» (и не только им) Маркелл стал одним из основателей традиции азбучных канонов на Руси, которая была подхвачена и развита только столетие спустя – в XVII веке. Вот для примера один из образцов своеобразной «шифровки» Маркелла, которую он оставил в Службе Иоасафу, царевичу Индийскому. Если мы начнем последовательно выписывать начальные буквы тропарей, построенных в виде акростиха, то прочитаем: «Цр iасф пне млбн прншу в пснх убги Мркл». Краегранесие здесь сочетается с исключением большинства гласных букв. А если мы попытаемся их вставить в нужные места, то легко прочтем: «Царю Iоасафу пъние молебно приношу въ песняхъ убогiй Маркеллъ».

Излюбленная подпись гимнографа и агиографа – «Мркл» – встречается часто в заглавных буквах строк его трудов. Это нельзя назвать хитростью или, например, странностью автора. Скорее здесь им реализовывалась некая передававшаяся от человека к человеку древняя традиция, бытовавшая в монашеской среде многие столетия, и не только на Руси.

Митрополит Макарий писал о нем («История Русской церкви». Том 3. Отдел 2. Глава VI): «В службах святому Савве Сторожевскому и святому Иакову Боровицкому повторяются то с буквальною точностию, то с небольшими изменениями тропари и другие песни из канонов игумена Маркелла святому Никите Новгородскому и замечается во всем такое сходство с этими канонами, что как будто они вышли из-под пера самого Маркелла». А вот мнение знатока церковного пения – русского профессора-эмигранта Ф. Г. Спасского, опубликовавшего уже в XX веке в Париже замечательную статью «Поэт XVI века, игумен хутынский Маркелл Безбородой»: «Маркелл – русский художник, даровитый и оригинальный, единственный в истории церковной нашей поэзии, не замеченный, утонувший в неуклюжих и незвучных произведениях многочисленных подражателей Пахомия Серба… За век до Аввакума Маркелл дает образец славянского богослужебного языка, сдобренного современным ему русским говором».

Итак, одна страничка текста из «Предисловия откуду и от коего времени начася быти в нашей Рустей земли осмогласное пение…» позволяет проследить то, как распространялось в пределах крепнущего Московского государства хоровое церковное пение. Кроме просто многочисленных умельцев и знатоков стали появляться школы, направления, самостоятельные, особенные учителя и ученики. Для начала представим себе цепочку преемственности среди них, а также попробуем определить степень и широту распространения в Московском государстве искусства известных певчих.

Страница рукописи Стихир Федора Христианина, XVI в.

География развития музыкального дела только учениками Саввы Рогова говорит сама за себя. Но появление такой значительной фигуры, как Федор Христианин, – заслуга не только Саввы Рогова. Его выдвинула сама история, многовековой народный труд по развитию и совершенствованию хоровой культуры. «Переводы» и «переложения» Федора Христианина сохранились до наших дней. Некоторые из них распространялись в многочисленных списках. Каждая находка нового списка – громадное событие.

Теперь нам известны и другие имена распевщиков той эпохи. Например, Логин Шишелов (Усольская школа), Фаддей Суботин и дьякон Троице-Сергиева монастыря Иона Зуй. Но самое интересное то, что одна и та же проверенная временем и столетиями мелодическая формула получила в то время разнообразные варианты распева.