Да какая там судьба? Жюссак стукнет меня по темечку, сбросит в реку – и нет никакого Люсьена Лорана, и не было. О том, что подобный исход был бы для меня наиболее удачным в случае моей виновности, мне пришло в голову куда позже.
Тогда я лишь молча рыдал, не зная, чем могу оправдаться, если меня уже обвинили.
– Молодой человек, чем гордо молчать, скажите что-нибудь. Это, – тут Монсеньер указал на несчастного щенка, – ваших рук дело?
– Нет.
– Коротко и ясно, – устало произнес Монсеньер. Жюссак глянул на него с недоумением, как мне показалось, и стал обтирать запачканный сапог о тельце щенка. По лицу мсье Армана пробежало выражение боли.
– Уберите это, – коротко распорядился он, Жюссак достал черный кожаный мешок и спрятал трупик. – Отдадите мэтру Шико.
В этот момент в дверь застучали.
– Это Рошфор, – раздался голос графа. Никогда еще я ему так не радовался. Когда приезжал Рошфор, он всегда умел развеселить всех, и особенно – Монсеньера. Ко мне граф относился снисходительно и все сыпал своими двусмысленными шуточками, на которые кардинал закатывал глаза, а я не понимал и половины. Возражать ему даже мысленно было пустым делом – граф повидал такие огонь, воду и медные трубы, что любого бы отбрил – что языком, что шпагой, что кулаком. Как мотылька прихлопнуть – растер бы между пальцами и полюбовался перламутровой пылью.
Так что его присутствие вселяло надежду – в конце концов, самого страшного не случилось.
Жюссак тяжелыми шагами пересек комнату и открыл дверь.
Рошфор поцеловал кардинальский перстень и вытянулся за правым плечом Монсеньера.
Тут в дверь затарабанили снова.
– Ну что там еще? – недовольно протянул Монсеньер.
– Срочная депеша! – произнес высокий женский голос и раздался звон шпор. Миледи…
Если Рошфор все шутил, то Миледи предпочитала действовать: в момент первой встречи я был изумлен ее взглядом – там словно плескался жидкий огонь, ни на секунду не прекращая пляски, отбрасывая тени на подвижное злое лицо. Стоял тогда ни жив ни мертв, пока она не пошла в атаку своим лихим декольте. Меня словно окутал запах лилий, я потерял голову и мог только отступать в угол – откуда меня спас Рошфор – испуганного, вспотевшего и со стояком, который я заметил только после его очередной шуточки.
– Миледи, этот эндимион не из вашей мифологии, – промурлыкал граф, открывая мне путь к бегству.
Словом, все в сборе.
Жюссак опять закрыл дверь на ключ.
– Прошу всех к столу, – произнес кардинал, и Жюссак выдвинул поближе к окну тяжелый дубовый стол.
Я остался торчать посреди комнаты.
Кардинал кратко изложил суть событий, Жюссак продемонстрировал мешок и баночку. Миледи потемнела лицом, Рошфор был невозмутим, Жюссак мрачен.
Кардинал держался отстраненно, и это было не наигранное безразличие, а истинная готовность разума разрешить предложенную судьбой задачу.
– Когда ваше высокопреосвященство обнаружили отсутствие помады на привычном месте? – спросил Рошфор.
– Примерно за две четверти часа до полудня.
– А когда в последний раз вы видели ее до этого?
– Вчера вечером, в карете.
– А когда обнаружили яд?
– Сегодня в шесть пополудни.
– Вы ушли и оставили Люсьена одного, кто-нибудь входил или выходил за это время?
– Нет, – высказался Жюссак. – Я сам стоял на посту у двери покоев монсеньера со вчерашнего вечера до сегодняшнего.
– То есть кто-то похищает помаду, чтобы отравить ее. Если бы этот обалдуй не подал вам дорожную мантию, которую должен был подать только в день отъезда, то есть завтра… То вы бы не обнаружили отсутствие помады, монсеньер, – после слов графа все взоры устремились на меня.
