Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко - страница 3

Тянулась к русскому царю и Правобережная Малороссия, чье воссоединение с Великороссией затянулось почти на полтора века. Целыми городами и селами переселялись жители Правобережья в Русское государство. Переселялись, несмотря на запреты и угрозы польских властей. Несмотря на препятствия и репрессии. Несмотря на то, что гетман Петр Дорошенко (еще одна неоднозначная фигура в отечественной истории) приказал перехватывать переселенцев и отдавать их в рабство крымскому хану.

Под лозунгом воссоединения с Россией происходили в Правобережной Малороссии восстания Василия Дрозда, Семена Палия, гайдамацкое движение, другие массовые народные выступления. До сих пор малоизвестным остается тот факт, что во время знаменитой Колиивщи-ны повстанцы ратовали за принятие русского подданства. При взятии Умани Иван Гонта приказал поднять хоругвь с вышитым на ней портретом Екатерины II.

Еще один видный малорусский историк (и ярый украинофил!) Орест Левицкий, специализировавшийся на истории Правобережья, вынужден был признать «всеобщее стремление массы народа освободиться из-под власти поляков и снова подчиниться московскому царю».

Стремление это воплотилось в жизнь лишь в конце ХVIII века, после разделов Польши. Под иностранным (теперь уже не польским, а австрийским) игом остались лишь самые западные земли исторической Руси – Галиция, Буковина, Закарпатье. Но и там царили объединительные настроения. Свидетельство об этом оставил, в частности, выдающийся русский писатель Всеволод Крестовский (малорус по происхождению), служивший в конце 1880-х годов в пограничной страже и изучавший положение в Галиции и Буковине.

«Закордонные крестьяне, – делился наблюдениями Крестовский, – приходя иногда к нам, с большим участием и интересом расспрашивают, что делается «у нас» в России, и царя называют «нашим», то есть своим царем. Когда же им напоминают, что у них есть свой цесарь, в Вене, они, ухмыляясь, отвечают, что это так только пока, до времени, а что истинный царь их сидит в России, в Москве. Замечательно, что про Петербург никто из них никогда не поминает, как точно бы они и не знают о его существовании, но Киев и Москву знают решительно все и считают последнюю своею истинною столицею».

Примерно в то же самое время один из лидеров украинского движения Михаил Драгоманов, описывая общественные настроения угрорусов (закарпатцев), на первое место поставил «мечтание» о том, «чтобы нас забрала Россия». Позднее, в Первую мировую войну такие мечтания выявились в полной мере. Симпатии коренного населения Галиции, Буковины, Закарпатья целиком и полностью были на стороне русской армии, о чем имеется множество свидетельств.

На начало ХХ века данные науки (истории, этнографии, филологии, этнопсихологии) указывали: малорусы и великорусы – единая нация, различий между ними меньше, чем между упоминавшимися уже в качестве примера немцами и итальянцами из разных регионов указанных стран. Это обстоятельство признавали в том числе и деятели украинского движения. «Немец южный тяжелее понимает немца северного, чем «малоросс» москаля», – соглашался, например, Вацлав (Вячеслав) Липинский.

Очевидным было и культурное единство Малой и Великой Руси. Вопреки уверениям украинских «национально сознательных» деятелей, русская культура являлась не исключительно великорусской, а общерусской, общей для всех частей Руси. Вклад малорусов в развитие русской культуры и языка огромен. Потому естественно, что эти культуру и язык они считали своими не в меньшей степени, чем великорусскими.