Загадочная история в Совете Земли - страница 20

– У вас пока нет никаких доказательств, кроме собственных догадок и взорванного бота.

– Собственных догадок мне достаточно.

– К сожалению, их недостаточно для комиссара Перье.

– Озвучивать их я буду далеко не ему.

Дома они плотно поужинали вкуснейшим гаспачо из шавочильских помидор, после чего доктор Брандт, как всегда в это время, заперся у себя в лаборатории, где свершались все его грандиозные открытия и конструировались великие изобретения. Филипп, наконец, мог использовать эту возможность, чтобы расслабиться, подумать о произошедшем за день во время игры на своем любимом инструменте.

«Машина ужаса», или «аппарат смерти», или «самое ужасное изобретение человечества» – это лишь часть эпитетов, которые доктор Брандт подбирал для старого оригинального рояля Бехштейн, практически раритета, стоящего в общем зале на втором этаже. Филипп просто обожал его и не упускал ни одной лишней минуты, чтобы посидеть и посочинять за ним новые музыкальные произведения. Мир музыки перевернуло появление огромного разнообразия инструментов со всех обитаемых планет Вселенной. Представители рас, уже давно вступивших в состав Империи, объединялись в оригинальные группы, пытаясь найти то самое звучание, которое хорошо бы ложилось на ухо любого народа, но слишком разный диапазон слуха делал эту задачу не такой уж простой. И вот сегодня утром появилось сообщение о том, что какая-то группа нашла именно то звучание. Что ж, нужно еще посмотреть, что из этого вышло.

Пока остальные гнались за модой и технологиями, Филипп консервативно отдавал предпочтение старой доброй классике. На эту тему у них постоянно возникали споры и разногласия с доктором – тот категорически не переносил звуки фортепиано в своем присутствии, мотивируя это своей детской психологической травмой. Якобы его мать, известная на всю Вселенную пианистка Кассандра Брандт, еще с малых лет заставляла его ежедневно по нескольку часов в день упражняться на этом «аппарате смерти», и с тех пор у него выработалась на него стойкая аллергия. Долгие споры привели лишь к одному компромиссу – Филипп может сколько угодно музицировать в отсутствии доктора Брандта в доме, и лишь шесть часов в неделю, когда он находился дома. По его словам, это тот предел, который его уши способны стерпеть. Однако, Филипп был великолепно осведомлен о расписании доктора Брандта, и спокойно предавался любимым звукам фортепиано, когда тот находился вне зоны досягаемости – у себя в лаборатории или во время променада в саду.

Он увлекся игрой на добрых два часа, как услышал проносящееся мимо громогласное: «Ла-ла-ла-ла!». Филипп замер в ожидании, задержав пальцы над клавишами, и, спустя лишь пару минут начал снова осторожно играть. Как тут же в ответ раздалось то же самое «ла-ла-ла», а мимо него из одного конца зала в другой пронесся доктор Брандт, заткнув уши пальцами. Это был верный признак надвигающегося скандала. Филипп закрыл крышку рояля и спустился вниз.

Он застал доктора у самого выхода, тот куда-то собирался.

– Что за детский сад вы там устроили? – спросил полковник Санди.

– Не хотел, чтобы всякий смрад проникал в мои уши.

– Вы что, уходите, доктор Брандт?

– Да, сегодня должен состояться интересный вечер в «Мантолин-Рай».

– Я думал, вы останетесь дома, порефлексировать над сегодняшним днем.

– Над ним я уже поразмыслил, мой дорогой друг. Я бы и рад поделиться с вами своими умозаключениями, но, во-первых, вы, как всегда, поднимете на смех все мои доводы, а, во-вторых, у меня появились неотложные дела, поэтому отложим все разговоры до завтра, – сказал доктор Брандт и приторно улыбнулся.