И мужчина протянул Лите приготовленный заранее свиток, исписанный убористым почерком. Внизу стояла залихватская подпись, состоящая, как показалось девушке, из одних завитушек. Лита вытаращила глаза и стала проглядывать договор.
Договор был хитрым, это девушка сразу почувствовала. Лита моргнула особым образом, параллельно с этим подергав нижний кончик свитка — там, где за скатертью ее манипуляции не мог видеть граф — и сразу увидела многое, о, очень многое.
Пара параграфов сразу материализовалась на месте широких пробелов. Циферки резко выскочили из-за других букв, за которыми раньше прятались и, растолкав товарок, нагло влезли в прописанные красными чернилами числа, совершенно изменив таким образом условия соглашения. Лита обнаружила и другие странности, но разглядывать документ долго у нее не было времени.
— Это чой-то? — сказала она. — Какие-то червячки? И в этих червячках есть смысл?
— Ты что, читать не умеешь?
— Не-а.
— А как же ты… Ты что, никогда другие бумаги не подписывала?
— Ну почему? Крестик я поставить могу.
— Крестик… Крестик не годится. Мало ли кто крестик поставить может.
— Так делать-то чо?
— Слушай! А хочешь я тебя азбуке обучу? — неожиданно предложил граф.
— Да нешто ж такой важный человек на меня, сироту бездомную, время может тратить? — поразилась Лита и широко раскрыла глаза. — У вас, небось, каждая минутка золотой монеты стоит. Я ж тогда за науку ни в жисть не расплачусь, — с притворным ужасом добавила она.
— Я сам хозяин своего времени и сам решаю, кому и что дать, — отрезал граф. — Приходи завтра утром заниматься в сад.
«Ну хоть не сегодня ночью на сеновал», — хмыкнула про себя Лита и встала, чувствуя, что разговор подошел к логическому завершению.
— Ой спасибочки вам! — низко присела она в книксене. — Даже не знаю, как и отблагодарить вас за доброту вашу.
— Точно не знаешь? — улыбнулся граф. — А я думаю, что догадываешься.
— Не-а.
— Ну-ну, — усмехнулся мужчина и, откинувшись на спинку кресла, провел рукой по иссиня-черными волосам, отчего под его рукой они заискрили.
— Я могу идти?
Граф махнул рукой на Литу. Девушка собрала грязную посуду на поднос, поставила туда почти нетронутую вазочку со сдобой, в другую крепко взяла кофейник и отправилась восвояси. Спина горела, словно кто-то прожигал ее сзади взглядом.
ГЛАВА 7. Не детский разговор
К вечеру Лита пришла к неутешительному выводу, что пора сдаваться. Сдаваться не хотелось, но дальше длить было опасно. Мысль о неизбежном разговоре тащилась за ней целый день, как привязанная к ноге гиря, и отравляла радость.
Дождавшись, когда небо погаснет и закрыв дверь на крючок, Лита затеплила свечку. Потом коснулась пальцем бумажного человечка. Тот тут же воспрял и приложил руку к несуществующему козырьку.
— Слушаюсь, хозяйка!
— Иди в коридор и сторожи! Если кого заметишь, сразу мне сообщи, — велела Лита.
Человечек спрыгнул со стола, добежал до двери, там сложился и пролез в щель под дверью. Лита подождала пару минут, но сигнала об опасности не последовало. Девушка достала из сумки куколку мартышки и посадила перед собой на стол, прислонив к несессеру. Вздохнула тяжело. Из клубка ниток достала иголку, чуть прокалила ее на зажженной свече и кольнула себе палец. Полюбовалась крупной клубничного цвета каплей и помазала кровью губы мартышке. Потом уселась с ногами на стул и стала штопать чулки.
Свечка трещала, иногда пламя ложилось на бок от теплого ветерка, залетающего в окно. Фиолетовый прибой ночного неба переливался через подоконник в комнату и послушно ложился у ног Литы . Прошел час, прежде чем раздался шорох. Девушка воткнула иголку в клубок и отложила шитье.
