Парень угрюмо молчал, и она продолжала:
– Люди здесь сидят на мизерных ставках, да и те они получают с задержкой! Больницы почти что не финансируются! Денег нет даже на закупку самых дешевых лекарств!.. Голова кругом идет от вопросов: чем лечить, чем кормить, как удержать специалистов?!.. Палаты не ремонтируются! Ни постельного белья, ни нормальных кроватей!
Козина возбудилась и выливала совершенно постороннему человеку все наболевшее, все трудности, в которых оказалась сейчас самая древняя, самая гуманная и самая нужная населению служба.
– И у вас еще хватает нахальства явиться сюда с вымогательством?! – гневно заключила она.
– Кончила? – спросил парень ехидно. – Положение у медиков дел всем отлично известно. Известно также и то, что под прикрытием трудностей вы мародерствуете. Обдираете несчастных больных. Так что не надо мне лапшу навешивать на уши! Условия я сказал: пять штук зеленых и – в течение месяца!
– Я сейчас вызываю охрану и сдаю вас в милицию!..
– Не гони пургу, тетка! – жестко произнес молодой человек. – Не надо! Сама же потом пожалеешь!.. Сделаем так: я оставляю тебе вот эту кассету, вы ее смотрите, хоть всем базаром, хоть в одиночку, а через недельку я сюда заскочу, тогда и поговорим про милицию… Кстати, перед законом я чист, я действую в рамках рыночной экономики: я предлагаю товар – предлагаю выкупить эту кассету. Не купите, и не надо, на нее покупатели будут.
Нетипический вымогатель достал из пакета коробку с кассетой, покачал ее на ладони, будто бы взвешивая, и аккуратно положил коробку на стол перед Козиной. Затем он неторопливо поднялся, развернул стул в нормальное положение, кивнул головой и не спеша удалился.
Ни в больнице, ни дома у Козиной не было техники, нужной для просмотра кассеты, и она невесело усмехнулась: тоже мне, нашел с кого вымогать!.. Мария Сергеевна не чувствовала за собой ничего криминального и постыдного, и она опять усмехнулась, подумав: чего может возникнуть предосудительного в семье, существующей только на государственную зарплату? Разве лишь то, что они с мужем смирились с таким жалким существованием? И все же, до конца рабочего дня ее мучило непонятное беспокойство: чем-то ведь угрожал этот тип!..
Пришлось обратиться к соседке, у которой Козина как-то уже одалживала видеомагнитофон.
– Возьми, возьми, – охотно откликнулась та. – Нам он все равно сегодня не нужен – собираемся в гости. Может, и кассеты какие возьмешь? Есть очень интересные записи…
– Нет, спасибо, кассет мне не надо. Мне он нужен, чтобы посмотреть материал по работе.
Вечером, спровадив мужа и дочь на прогулку, она прильнула к экрану. Поплыли четкие цветные картины. Улица с трамвайными рельсами, унылые фигуры плетущихся горожан, серые здания с осыпавшейся штукатуркой. Среди них, еще непригляднее, здание их больницы. Больничная вывеска крупным планом. Еще одна вывеска – «Приемное отделение». Уличные картины на этом заканчиваются, и Козина видит большой плохо освещенный коридор приемного отделения, в нем народ, человек двадцать. Она понимает, что это больные, направленные в стационар, и сопровождающие их родственники. Почти у каждого возле ног на полу – объемные сумки.
Вид неуютного коридора сменяется видом комнаты, где ведется прием. Здесь три молоденьких женщины в белых халатах и сгорбленный старичок. На первый взгляд, обычная процедура оформления поступающего. Одна женщина просматривает документы больного, вторая – заполняет какие-то бланки, похоже, что историю его болезни. Не занята только третья, светловолосая, с круглым скуластым лицом. Но вот находится дело и для нее: старичку предлагают измерить его рост и вес. Круглолицая помогает ему встать на весы, громко говорит результат и тащит старика за руку к измерительной стойке. «Новшество ввели в приемном покое, – отмечает про себя Мария Сергеевна, – раньше не измеряли и не взвешивали»…
