Яра с видимой тоской прижалась к подруге.
– Не в этом ведь дело, Горя, – со вздохом сказала она. – Боюсь я. Помнишь, как нам бабушка рассказывала про свою молодость и учебу в гимназии. Про сирен хотя бы. Как они учились, были почетом окружены. Что их было не так много, зато ценился их дар на вес золота. Все знали: родился с магическим даром – в жизни не пропадешь. А сейчас что? Тебя не то что обучить никто не может, так если узнают, что ты тут тренируешься, разом… – она, взмахнув рукой, поправила выбившуюся из косы прядь волос. – А я и вовсе на виду. Про бабушку вся округа знает, что и в Волховской гимназии она училась, и что травница, и что дар у нас наследственный. Очень мне страшно бывает, соседей уже бояться начинаю. Вот Велислав на меня заглядывается, так на него самого Сиянка глаз положила. Я и знаю, что нехорошо так думать, а ну как она меня возьмет и сдаст священникам? Родители тоже боятся, матушка заговаривала о том, чтобы перестала я учиться у бабушки, а я не могу. И отказаться от дара не могу. Как можно, когда я каждый травку, каждый колосок, каждый листочек чувствую. И людей исцелять хочу! Я ведь помогать могла бы.
Рыжая сочувственно погладила подругу по плечам:
– Ничего, ничего… Про тебя никто доподлинно не знает. Ты притворяйся, что ничем не обладаешь, и все хорошо будет. Папа говорит, такие времена не могут вечно длиться. Когда-нибудь к нам вернутся и почет, и уважение, а пока мы, конечно, не откажемся от дара, но и показывать его не будем. А Сиянку я саму сдам, если что. Она гадала на Крещение, я своими глазами видела!
Яра фыркнула и крепко обняла подругу.
– Спасибо, Горя. Ты прости меня, что-то я с утра сама не своя. Не выспалась наверно. Вот и болтаю невесть что. Идем быстрее, бабушка ждет, да и надо засветло домой вернуться.
Взявшись за руки, подруги заторопились в сторону деревни.
Бабушка Яры жила на самой окраине леса, ее домик стоял на опушке, окруженный деревьями. Летом домик был ярким и красочным, словно на картинке. Утопающий в цветах, зелени листвы и травы, он неизменно притягивал взгляд, создавая впечатление, что случайный гость заглянул на огонек не просто к деревенской травнице, но к самой лесной хозяйке. Сейчас же крыша его была укутана снежным одеялом, а из трубы уютно курился дымок.
В последние годы травница Всемила, хотя и не отказывала никому в помощи, стала делать это с опаской. Указы нового правителя Великого Острога запретили магическую деятельность всем без исключения, обозначив ее как проявление дьявола согласно недавно назначенной официальной православной религии, которую тоже повелевалось принять всем без исключения. А женщинам вообще предписывалось только сидеть дома, смотреть за хозяйством и рожать детей. Время от времени в деревне Росянке появлялись посланцы правителя. Сначала объявили о том, что теперь его следует называть не князь, а Великий Охотник. Все удивлялись, однако пожимали плечами. Правитель он и есть правитель, как его не назови. У викингов – конунг, у галлов – король, у нас вот был князь, стал Великий Охотник.
Беды начались, когда Великий Охотник пришел в православный храм, открытый в Киеве не больше десяти лет назад, на Рождество со всей своей дружиной. Публично пришел, не таясь. Об этом написали во всех газетах на первых полосах.
«Хорошо это,– сказал тогда отец Гориславы, бывший деревенским учителем, – он публично показывает, что наши боги милостивы ко всем, что правитель будет судить справедливо, не взирая ни на веру, ни на происхождение».
