И чертовски замечательно, что из-за малочисленности отдыхающих в «Медозе» я сидел за столом в столовой один одинешенек. И очередей на ванны и массаж не было. И бассейн, когда я туда приходил, был в полном моем единоличном распоряжении. И только у общекурортного источника минеральной воды до меня доносились обрывки разговоров про сахар в крови, качество клизмы, цвет мочи. Вот, ведь, делать им нечего – лечат, лечат друг друга без устали:
– А я химии не доверяю, только натуральные средства…
– Значит, слушайте меня внимательно. Надо ранним утром, когда солнце только-только встало, сорвать лопух…
– Да не лопух, а зверобой!
– А еще лучше пижму!
– Не слушайте вы их! Только Золотой корень!..
С виду симпатичная тетечка… Вроде разумный дядька… А с этой девушкой можно было бы и роман санаторно-курортный закрутить, но и она тоже лечит:
– Я по себе знаю, что лучше крушины для этого ничего не подходит. Но настой нужно в правильной пропорции делать. Берем литр кипятка…
Я бежал от этих народных целителей, как от зачумленных. Лишь мимолетные встречи с рыжеволоской Инессой, снующей, видимо, по своим предсъездовским делам, приносили мне удовольствие. Пожалуй, хотелось бы видеть эту девушку почаще. И поближе…
Прямо рядом со своим санаторием в городском парке я нашел спортплощадку, где играли в волейбол нормальные, не зацикленные на болезнях люди. В веселой разношерстной и разновозрастной компании с удовольствием колотили по мячу:
– Блок! Блок ставь!
– Тащи!
– Наша взяла!!!..
Меня без проволочек приняли в самообразовавшуюся команду:
– С таким-то ростом…
Вечером после массажа, ванн, бассейна и волейбола, как и все отдыхающие, я прогуливался по аллеям парка. Немного отъевшись и отоспавшись, заглядывающийся на Инессу и на дефилирующих курортных я вспомнил об оставленной в Москве Веронике.
Вероника, Вероника… Мы жили вместе уже три года. Симпатичная неглупая девушка. Готовит замечательно. Порядок в моей квартире поддерживает. На выставки современной живописи выводит. Всегда под рукой. С ней все просто и очень удобно. Очень удобно. Но я почему-то никак не решался жениться на ней. Также как прежде на Зое, на Марине…
Вот и с Вероникой все тянул и тянул:
– Поговорим об этом позже…
…
– Месяц назад ты обещал поговорить…
– Вот закончу расследование…
…
– Ты обещал поговорить после того, как закончишь расследование…
– Вот отпишусь по командировке…
…
– Ты обещал…
– Я обещал. Но позже, позже, позже…
Мне не хотелось думать о нашем будущем. И я не думал о нем, и не говорил. А Вероника, похоже, подозревала, что у меня, кроме нее, есть кто-то еще. Я ведь постоянно задерживался в редакции, приходил домой ночь-заполночь, а то и вовсе не приходил сутками. А еще часто мотался по недельным командировкам.
Вероника не упрекала. Она просто плакала. Встречала с красными глазами. С опухшим личиком. Она терпела. Она ждала. Она надеялась. Месяц за месяцем. И уже год за годом…
И я все это время на что-то надеялся. На что?
Когда из-за проблем с братьями Карамазовыми пришлось перейти на конспиративное положение и сказать Веронике о том, что некоторое время нам лучше не видеться, она, видимо, решила сменить тактику. Вероника закатила мне грандиозный скандал:
– Ты… Я… Для тебя… Столько ночей… А ты… А ты… А ты…
А я, совершенно обалдевший от увиденного и услышанного, не нашел ничего лучше как указать ей на дверь:
– Прощай.
Вероника ушла. В слезах. Второпях что ли забыв в прихожей сумку с вещами…
