Все это замечал Эриофан, Алешкин ангел-хранитель. Его душа горела пламенной любовью к своему подопечному, и сердце его всегда было открыто для него. Сколько раз он спасал Алексея от неминуемой гибели – не знал никто. Так как Алешка был очень активным ребенком – Там было принято решение послать для его защиты особого Хранителя, который был наделен полномочиями управления физическими процессами... Эриофан понимал, что Алексей не может осознать его существование и близкое присутствие. От этой мысли он слегка взгрустнул и продолжил наблюдать за Алексеем. Бывало, что они гуляли вместе на закате солнца и иногда можно было увидеть, как в заходящих лучах, на фоне силуэта егеря слегка угадывалось золотое свечение в виде фигуры, которая держала его за руку. Когда Алешка гладил полевые цветы – верный Эриофан всегда оказывался рядом в этот миг, чтобы побыть с Алексеем и разделить его радость. Они вместе сидели на взгорке и смотрели на заходящее солнце. Лешкин ангел любил немного пошалить, искривляя солнечные лучи и кидая их ему на лицо. Алешка смешно морщился, а его задорный ангел веселил его душу, посылая ему всплески непонятной, но приятной волнующей радости. Временами Эриофану казалось, что Алексей видит его и чувствует. Но он только источал волны благодарности к Создателю за свою жизнь и ангела это вполне устраивало, так как чувство зависти ему было неведомо. Он только боялся за некоторые склонности Алексея, который иногда совершал не очень обдуманныедействия. Тот колодец, в котором он поддерживал жизнь Алешки и заставлял без умолку лаять их собаку, часто всплывал в его памяти и он с еще большей силой сжимал запястья Алексея своими эфирными руками, прикосновения которых тот не чувствовал…
Дюссельдорф 5-ый отдел Аненербе.
…Генерал Гюнтер заметно нервничал. На его столе лежала телефонограмма от лейтенанта Шнафдера, не так давно заброшенного в Советскую Россию. Генерал был стар, но весьма мудр. Агент передал все детали разговора с Гансом, не забыв сообщить о его легкомысленном и шутливом тоне. Отто Гюнтер был полностью уверен в лейтенанте, но его непредсказуемость пугала старого генерала. Но он был уверен в том, что тот опытный разведчик и русские просто не в состоянии перевербовать его, так как лейтенант был разведчиком творческого потенциала с оттенком безрассудности. Гюнтер вспомнил, как в 32 году, после устроенного им взрыва в парижском кафе, Ганс, вернувшись через пару минут на место взрыва, собрал разбросанные взрывом по бульвару цветы и вручил их молодой француженке, которая там работала и забилась от страха под один из уличных столиков. Но ни разу шалости повзрослевшего Ганса не приводили ни к малейшей ошибке с его стороны, так как он был проверенный и убежденный националист с врожденным талантом неуловимого шпиона. Генерал взял со стола бумагу с телефонограммой от него и тихо вздохнул, после чего взгляд его соскользнул на часы. Мягкий шелест механизма успокоил старого воина и он опять тихо вздохнул. В дверь кабинета уверенно постучали.
– Войдите!
– Господин генерал! Важное донесение! Пятый уровень секретности! – отчеканил вошедший посыльный в чине майора.
Старый генерал неприятно поморщился. Пятый уровень означал только одно: война… Вытерев быстро выступивший холодный пот со лба, генерал начал медленно вскрывать конверт, по четырем сторонам которого неуместно расположились громоздкие сургучовые оттиски, лично проштампованные 2-ым секретарем фюрера Клаусом Бернингом. Текст послания гласил:
