Лао Кэ сверху наблюдал за погоней, не пуская свое звено в бой. Заметив третий вражеский самолет, появившийся следом за первыми двумя, Лао Кэ решил пробить облачность, чтобы выяснить, откуда, словно слепые котята из мешка, сыплются враги. Но тут он увидел, что сбоку появилась еще семерка гоминьдановских машин. Одна из собственных «шестерок» Лао Кэ тотчас вступила в бой. К неприятельской семерке спикировали на поддержку еще два звена, словно по команде наведенные каким-то невидимым наблюдателем. Через несколько секунд в поле зрения командира было уже не меньше сорока – сорока пяти американо-чанкайшистских истребителей. В разрывы облачности были видны барражирующие над облаками вражеские самолеты второго яруса.
В такой тактике для Лао Кэ не было ничего неожиданного. Противник всегда придерживался своего приема выходить в бой с расположения несколькими ярусами, сильно эшелонированными по высоте. При этом самый верхний ярус, в который входило всего два-три звена, во главе с командиром всей части, держал высоту, максимально доступную данному типу самолета. На протяжении всего боя эти звенья ходили на своем «потолке», не принимая участия в сражении, каким бы ожесточенным оно ни было. Они, как настоящие стервятники, высматривали отбившиеся от строя или подбитые истребители НОА. Стоило одному из них отойти от звена, как разбойники оказывались тут как тут. Они бросались на одиночку и стремились растерзать его, прежде чем летчик успевал прийти в себя от внезапного наскока врагов. Если же он, отбившись, ускользал или снова умело пристраивался к своим, вражеские летчики, не преследуя его, не ввязываясь в общий бой, ныряли в облака. Они возвращались в верхний ярус, к своему командиру, чтобы кружиться там в ожидании новой добычи.
Но беда врагов состояла в том, что среди летчиков Народной армии не было трусов, пытавшихся избежать боя. Даже застигнутые врасплох, они дрались с ожесточением. Чаще всего бой затягивался до момента, когда на помощь приходили свои. Тогда врагам, кто бы они ни были: гоминьдановцы, американские наемники или подневольные смертники из Японии, не оставалось ничего иного, как удирать с поля боя. С каждым днем у вражеских звеньев верхнего яруса делалось все меньше и меньше работы. Они ходили в поднебесье равнодушными наблюдателями того, как били их сообщников.
Истребители Народно-освободительной армии почти никогда, ни при каких обстоятельствах не покидали строя. Принцип «кулака», основанный на ударе компактной массой, на совершенном взаимодействии всех звеньев эскадрильи, дающийся в результате хорошей слетанности всей части, был положен в основу тактики боевой авиации. Этот принцип взаимодействия и взаимной выручки был заимствован у воздушных сил СССР и крепко вошел в сознание летчиков-истребителей Народной армии. Они представляли себе цель боя в нанесении врагу строго продуманного группового удара. Даже если летчик сам не мог вести боя – у него происходила задержка в оружии или кончался боекомплект, – он все равно стремился остаться в строю. Он старался принять участие в общем маневре, морально воздействуя своим присутствием на противника, отвлекая на себя его огонь, прикрывая товарища или оттирая врага от попавшего в трудное положение истребителя. Со временем, разгадав до конца разбойничьи приемы, привитые гоминьдановской авиации американскими инструкторами и теми воздушными пиратами Ченнолта, которых там называли «добровольцами», летчики НОА, входя в соприкосновение с противником, стремились сразу же завязать бой во всех «этажах». Ломая излюбленную неприятельскую тактику и смешивая этажи, летчики НОА использовали свое умение драться в строю и, не думая о личных трофеях, добивались максимального успеха.
