– Тем хуже для Чэна, если он этого не понял, – проворчал Фу.
– Значит, мы с вами должны ему объяснить, какое огромное значение имеет наша борьба за воздух на фронте Дунбейской армии. А вы вместо того хотите отправить его в тыл.
– Могу вас уверить, Лао Кэ, – возразил Фу, – генерал Линь Бяо обращался к кому угодно, только не к нарушителям боевой дисциплины.
– Вот тут я теряюсь, мой друг Фу, совершенно теряюсь: а не мог ли генерал Линь Бяо иметь в виду именно их в первую очередь?
Фу смотрел на командира с недоумением, хотя в душе он и сознавал справедливость этих нравоучений.
– У летчика Чэна психология неисправимого одиночки, – сказал он.
– Неисправимого?
– Мне так кажется.
– А летает он хорошо.
– Разве я это отрицаю?
– И если бы не этот «одиночка», то вы ходили бы теперь не с легкой контузией, а было бы у вас настоящее решето вместо спины. Ведь пирата, повисшего на вашем хвосте, именно Чэн снял!
– Позвольте узнать, – сказал Фу, – вы серьезно полагаете, будто я мог бы изменить свое отношение к Чэну, если бы даже был совершенно уверен, что именно он спас мне жизнь? Вы так думаете?.. Впрочем, дело не в этом… Я полагал, что вы тоже понимаете: командованию нужен был новый «Икс». Какие же тут могут быть разговоры! Если бы вы могли обеспечить исполнение задания, умерев дважды, разве вы не пошли бы на это?.. Словно я вас не знаю… Да что там: «Вы, я»! Разве каждый из наших людей не отдал бы жизнь дважды и трижды за исполнение боевого приказа?! Что тут говорить!.. А вы хотите, чтобы я за то, что Чэн избавил меня от дырки в спине, простил ему нарушение этого приказа… Извините, командир, но мне кажется, что вы говорите не то, что думаете!
– Вот что я позволю себе сказать вам, товарищ Фу, – мягко проговорил Лао Кэ. – Конечно, вы правы: каждый из нас даст себя разрезать на части, если это будет условием исполнения воинского долга. Но вспомните, чему учит нас партия о ценности человеческой жизни!
– На войне жизнь часто бывает ценою выполнения приказа, – горячо возразил Фу, – и никому из нас не дано рассуждать, стоит ли данный приказ моей жизни или нет.
Лао Кэ поднял руку, чтобы остановить Фу.
– Как вы думаете, – спросил он, – вышибая врага из-под хвоста вашего самолета, Чэн рисковал жизнью или нет?
– Мне странно слышать такой вопрос! – Фу пожал плечами.
– Значит, спасая вашу жизнь, он готов был принести в жертву свою.
– Допустим. Что с того? Мотивы нарушения приказа меня не интересуют. Неумение или нежелание справиться с самим собою…
– Если нежелание, я на вашей стороне! А если неумение, тогда как?..
Лао Кэ, по-видимому, хотел сам себе и ответить, но ему помешал раздавшийся у входа громкий голос Джойса.
– Разрешите войти? – И, получив разрешение, негр быстро заговорил: – Инженер полка приказал обратиться к вам: можно принимать новый самолет для летчика Чэна?
После минутного раздумья Лао Кэ вопросительно посмотрел на Фу, но тот стоял, отвернувшись, словно разговор его не касался. Командир сказал Джойсу:
– Свое решение я передам начальнику штаба.
– Хорошо! – упавшим голосом произнес Джойс. – Разрешите идти?
Лао Кэ отпустил его молчаливым кивком головы.
Едва Джойс вышел, Фу, резко повернувшись к командиру, быстро заговорил, как если бы разговор их и не прерывался:
– Даже если оставить вопрос об этом «янки-Икс», хотя отбросить его нельзя, и тогда Чэн виноват: он бросил строй вопреки моему приказу. Когда я скомандовал «за мной», он счел мой приказ необязательным. Почему, я вас спрашиваю?
