Глядел я, глядел во все глаза, но все-таки проворонил поворот, потому что вдруг перед нами возник тот самый заброшенный пост ГИБДД, а это означало, что мы уже въехали на территорию Красноярского края.
Мы пришпорили коней. Впереди был Канск, а потом и Красноярск.
Подозревать нехорошее мы начали спустя два часа.
Во-первых, начало стремительно темнеть, хотя не было еще и полудня. Пришлось включить фары.
Во-вторых, Канск исчез! Он должен был появиться через сто двадцать километров после поста, но не появился. По обе стороны от шоссе пошел какой-то темный, еловый лес. Мы смотрели вокруг – узнавали, и одновременно, не узнавали местность.
Темнело.
Но и это еще не все: впереди, над лесом, появилась тонкая пелена. Она поднималась высоко вверх, и исчезала в облаках. Невозможно было сказать, насколько далеко она находится, ничего не могли мы предположить и об ее природе.
Пелена была тонкая, просвечивающая, отблескивающая всеми цветами радуги, словно лунный камень.
Между тем неплохо было бы уже пообедать, да и заправиться тоже не мешало! Бензин в канистрах был еще, но это следовало оставить на непредвиденный случай.
– Что будем делать? – тревожно спросил я, когда мы в очередной раз остановились размять ноги.
Под ногами вертелся Бархан. Он тоже был рад размять лапы.
– Да хрен его знает! – озабоченно ответил Кроха. Обернулся к Карабасу. – Ну что? Едем еще час, если ничего не изменится, поворачиваем назад?
Карабас мрачно посмотрел в темную даль трассы. Глянул вверх, на непонятную штуку, перекрывавшую небеса. Из машины выполз Ирландец, кое-как распрямился, доковылял до нас. «Вепря» из рук он не выпускал и тоже смотрел вперед.
–Че, мужики, похоже, дела наши швах?
– Похоже на то, – откликнулся я.
Как-то так распределилось, что Карабас и Кроха были вроде бы от нас отдельно. Они и по возрасту были ближе друг к другу, да и знакомы уже давно. А мне все-таки был ближе Ирландец. Ну да, он мент, а я сиделый. Ну и что теперь? Теперь уже вообще все равно, кто кем раньше был. Теперь надо было вместе держаться.
Примерно через полчаса дорогу накрыл туман. Он был странный, он лип к лицу и фаре, и через десять минут стало казаться, что мы едем в густом, темном киселе. Езда в темноте вообще занятие не из приятных, а тут еще туман.
Мне то и дело казалось, что с обочины машут лапами серые тени, тянуться сцапать. На душе было тревожно, а перед глазами то и дело всплывали эти острые когти на передних лапах у той серой твари. А ведь сами лапы были так похожи на человеческие руки! Только пальцев шесть.
Теперь я жалел, что так и не стянул вчера с ее морды респиратор. Надо посмотреть, что под ним. Неизвестность ведь всегда пугает больше. Понятное дело, я не ожидал, что у твари с такими когтями и с четырьмя глазами будет ангельское «личико», но оценить длину клыков надо было. А то в темноте можно напридумывать невесть чего!
В конце концов, туман стал таким густым, что мы уже не видели дороги, да и друг друга – тоже едва могли различить. Более-менее была заметна только «Тундра». Карабас врубил установленную на крыше внедорожника «люстру»42, и в ее ярком свете мы еще какое-то время могли двигаться, но потом были вынуждены остановиться. Я поднял стекло шлема, чтобы различить хоть что-то, но возле лица плавала темная взвесь. Пахло горелым, может, даже серой. Я сразу же натянул на лицо бандану, повязанную на шее, чтобы не дышать гадостью. Мне еще приступа астмы не хватало.
