– Все, принимайте работу! – заявил вскоре сапер.
Бондарь работу принял, глядя, как двое подчиненных этого сержанта катают колеса по дороге, придавая ей прежний вид наезженной трассы.
– Хитро! – кивнул с одобрением.
– Так точно! Удачи вам! – кивнул сапер.
– А вы?
– Мы дальше поедем. Если тут фрицы прорвутся – там встречать будем. Или с другого направления. Ломятся они, как похмельный за пивом.
Ждать гостей оказалось недолго. И удивленный комвзвода только присвистнул. Третий год войны, а немчура совсем ошалела: по дороге споро катили уже виденные вчера танки. Много, десятка три. Боком, как на параде. Но не это странно: ни авангарда, ни грузовиков, ни осточертевших бронетранспортеров. Сдурели они, что ли? Всегда, как порядочные, авиаразведку проводили, обязательно хоть что-то с крыльями перед танками прошмыгивало, разнюхивая и разглядывая комитет по встрече.
А тут – сами с усами?
На дороге жидко хлопнуло раз, потом еще и еще. Колонна, только что стремительная и стройная, словно на параде, теперь сбилась в безобразную кучу. Бондарь засопел зло, полез за трубочкой. Руки тряслись от злости: такой случай – а приходится упускать. Товарищи уже вовсю молотили по отлично видным целям, немцы нарвались на мины, что с боков дороги, огрызались как-то растерянно и бестолково. Опять взрывы от их снарядов какие-то нелепые. Словно от сорокапятки, только земли летит больше. Бронебойными лупят, недоумки.
Над головой прошелестело. Тяжелые чемоданы накрыли уже пристрелянную дорогу, добавили перца. Эх, невезуха – явно фрицы заблудились или еще что, но ни тебе их чертовых лаптежников, ни артиллерии в ответ, ни наглой пехоты, от которой отмахиваться замучаешься. Комполка всю ночь пытался пехотное прикрытие раздобыть, но не вышло, и весь ИПТАП как те немцы – без защиты. Встретились одинаковые!
Голая артиллерия против голых танков. Битва в бане!
Уже четыре дымных столба на дороге. И к ним в придачу какой-то шибко умный панцерман сбросил свои дымовые шашки. Старший лейтенант аж заерзал: ну надо же, какие придурки попались, а он – как охотник без ружья в стае уток. Ганс же себе и своим обзор дымом угадил, их силуэты и за дымом отсюда видны отлично. Вздохнул глубоко. Опять сосал трубочку. Сидел, смотрел дальше. Немцам бы откатиться сразу – а они почему-то теряли драгоценное время, возясь как слепые щенки в корзине, пытаясь прятаться друг за друга. ИПТАП старательно молотил из всех стволов, над головами с равными промежутками времени пролетали чемоданы дальнобойщиков. Туда же – в кучу.
Наконец, оставшиеся машины – чуть больше половины – стали отползать обратно, по-прежнему огрызаясь бронебойными. Эх, надо идти к начальству – может, хоть одну пушку дадут!
Но Бондарю не дали ничего, кроме нотаций за неуместную настырность.
В бригаде три полка, в каждом по 20 орудий. В одном – сорокапятки, к которым старший лейтенант относился крайне прохладно – ему нравились 76-миллиметровки завода имени Сталина. А таких не было в запасе. Сиди на попе ровно, жди своего часа!
На следующий день немцы поумнели, стали прежними. Накаркал вчера – вот радуйся: и авиация долбит, и артиллерию подтянули, и пехотинцы не кончились у фрицев. А странные новые танки уже на глаза не попадались – обычная броня с редким вкраплением чертовых «Тигров».
На четвертый день от 20 ЗиСок в полку осталась ровно дюжина – пошарпанных в разной степени, побитых, но боеспособных.
