– Как и Шлянкер… – сказал вслух Горский. Сходство с порт-артурским мошенником было поразительным. Они что там, в почтовой конторе, все такие эти чиновники VI разряда??
– П-простите? – не расслышал Семенов.
– Ничего, продолжай, пожалуйста.
Новоиспеченный филёр кивнул и снова уткнулся в свои записи:
– Б-безродный принимает все з-звонки, входящие в к-контору. Что-то в-вроде секретаря у них… Проживает в казенной к-комнате на Беляевской, в-возле казарм.
– Очень хорошо! А скажи, Самсон, с кем он в эти дни встречался и кого навещал?
Семенов перевернул страничку в записной книжке.
– Третьего д-дня, когда я н-начал его вести, он н-никуда со службы не отлучался, кроме к-кухмистерской. Но там н-ни с кем н-не общался. Домой шел один. Из дому н-не выходил. Вчера ни свет н-ни заря пришел в к-контору. Отлучался единожды н-на обед и всё. Столовался один, д-домой возвращался т-также в одиночку.
– А сегодня?
– С-сегодня то же самое.
– Сейчас обеденное время, – Горский показал на настенные часы, – он может встретиться с кем-нибудь, пока мы тут разговариваем.
– Нет, – твердо возразил Семенов, сдвинув брови. – Объект столуется н-не ранее трех. К этому времени и н-народу меньше, и ч-частенько цены н-ниже (чтоб еда н-не пропадала).
Самсон Семенов, хотя на вид и казался простаком с примитивной физиономией, в деле наружного наблюдения оказался довольно сообразителен и подкован. А специфические слова, которыми оперируют сыщики («объект», «начал его вести») наводили на определенные мысли.
– Вижу, Самсон, есть в тебе задатки филёра!
– Так я п-полгода служил в с-сыскном, – откровенно признался долговязый парень без всякого позерства. Горскому пришлась по душе такая честность.
– А в каком городе? – уточнил судебный следователь.
– В П-Петербурге.
– В Петербурге?.. – удивился Антон Федорович. – Значит, повезло мне с тобой.
Семенов кивнул – скорее механически, чем осознанно.
– А сам откуда?
– Из-п-под Саратова.
– Эко тебя помотало по Империи!
Снова кивок, но уже сознательный и с улыбкой. Самсон Семенов определенно вызывал симпатию. Была в нем какая-то искренняя чистая простота, которая встречается только в русском крестьянине.
– Что п-прикажете, Антон Федорович? – спросил филёр после непродолжительной паузы.
– Продолжай вести объект. Рано или поздно он понесет записку в «Империал». Если к этому времени он так ни с кем и не встретится, бери его.
Семенов кивнул, тотчас вскочил и ушел, не сказав ни слова. Что называется по-английски.
«Вот так размышляешь над невеликими умственными способностями человека, а он, поди ж ты, в столичном сыскном отделении служил», – думал Горский, поднимаясь из-за стола.
Испив с письмоводителем мирового судьи чаю с баранками, Антон Федорович вернулся к делам, так и не отобедав.
Была суббота, поэтому вечером титулярный советник поехал в гости к Унгебауэру. В гостиной лейтенанта флота шла активная политическая дискуссия.
– …Однако какие мерзавцы американцы!.. – с пеной у рта декламировал Фридрих. – Исподтишка, не за ради собственной выгоды, но чтобы единственно насолить нам, заключают с Китаем договоры по торговле в Маньчжурии!
– Антуан, присоединяйся! – обрадовался всегда улыбчивый хозяин особняка. – Ты как раз вовремя: мы присутствуем на знаменательном событии! Наш дорогой Фридрих окончательно обрусел!
Сдержанный смех прокатился по гостиной.
– Вы уже получили российское подданство? – спросил у химика Гвоздевич.
