Такого добра хватило намного, но уже в двадцатом году, наравне с двумя кораблями подобного класса и грузоподъемности, был проведена еще одна реконструкция, которая уменьшила число пассажирских мест с четыреста восьмидесяти до четырехста нацело, что еще увеличило каким-то неведомым образом, однако после огромной расчетной работы и усиления бортов, увеличив хранилища под «суточное» потребления корабля в двукратном объеме, и еще предоставив до семидесяти пять тонн полезного места.
По итогу Гелла была буквально «заряжена» топливом, чего должно хватить на рекордные 3500 миль при полной загрузке, в так называемом экономичном режиме, понятном лишь героям-кочегарам, – расстоянии от местечка в названной ранее бухте до далекого канадского Ванкувера.
И это с дровами и всем необходимым. Действительно серьезная заслуга. Помимо всего на всякий случай была средняя мачта с парусом – ставшая уже рудиментом, прямиком из белых времен, на всякий случай. Но и паровая машина не являлась легким, не нуждающимся в тяжелом труде, способом передвижения по морям и океанам.
Капитаны и навигаторы разных судов скрипели зубами, наблюдая промасленные лапы в сахарницах на накрахмаленных скатертях, но вынуждены были признать, что пар лучше ветра. Корабли теперь не особо зависели от настроений «зефира».
В одиннадцатом часу началась загрузка углѐм – двадцать пять взрослых мужиков из местных и почти весь состав экипажа участвовал в сложнейшем этапе, обратной стороны монеты, отплатой за тысячи миль относительно легкого для пассажиров, конечно же, путешествия.
Увы, элеваторного механизма на судне не было, так как это являлось прерогативой крупных торговых «галеонов». Понятно, что иметь такую роскошь, пусть даже и в сокращѐнном состоянии, как многочисленный экипаж, торгаш себе позволить не мог. Зато были преимущества в другом. Конструкция судна позволяла принимать уголь без многочисленных грузчиков. На пассажирских суднах это только-только начало внедряться.
Пассажиров негласно предупредили, что лучше покинуть корабль, либо находиться в каютах безвылазно. Кто-то остался, кто-то решил погулять по Петропавловску. Здешние жители, в основном женщины, были крайне гостеприимны, они еще ночью, как писалось выше, вышли поприветствовать пассажиров русского корабля, но это было малозамеченным, по причине ночного времени. Днем же, общение между людьми действительно началось. Погрузку обещали завершить к вечеру лишь следующего дня. Да и не только в ней была вся суть работы, имелись небольшие технические неисправности, которые можно было решить силами в этой уютной бухточке.
Наиболее гостеприимные жители приглашали посетить дома дабы угостить дарами моря – только благодаря им и выживали. Опустошение бункеров и погрузка прекращалась трижды – на полуторачасовые перерывы во время приема пищи персонала и пассажиров. Грядущая ночь обещала быть бессонной – лишь глухой мог спокойно спать во время продолжавшей ночью работы, обремененной звуками скрипов и грохотом вызванным сыпучестью погружаемого твердого топлива. Старые морячилы рассказывали – когда в столовую входили кочегары, все вставали.
Не знаю как на других пароходах – на «Гельвеции» три работающих по вахте триады (четверки) непосредственно причастных к этому делу, естественно имели такую же степень уважения и авторитета как и капитан и действительно, в те редкие моменты – когда они, а так получалось, что по графику первая смена спала, вторая работала, а третья – вечеряла, проявляли уважительный тон зашедшим в камбуз героям тяжелейшего труда, правда, не вставая.
