Но, как бы там ни было, счёт пока два – ноль. Возможно преимущество долгим не будет. Серые поджарые тела, размерами ненамного меньше вожака, продолжали приближаться. С оскаленных пастей шчуров срывалась и падала вниз голодная пена. В налитых кровью глазах единственное желание. Сожрать. Ещё ничего не закончилось. Эдик попятился в сторону выхода, вытягивая вторую секиру. Ничего не скажешь, вовремя прибарахлился. Ложка к обеду, если образно выражаться. И про обед кстати пришлось. Только здесь как раз неувязочка получается. У кого ложка, и кто обед? Отвлечённое течение бесполезных мыслей прервал строенный рык хищников. Твари прыгнули одновременно.
– Мать, мать, мать, – эхо разбило длинную ругательную фразу, разбросав слова по стенам тоннелей.
Эдик крутанулся вокруг себя, превращаясь в кровавую мельницу. Сочные звуки ударов, противный визг крысоидов, трёхэтажная матерщина заполонила пространство на бесконечные десять секунд. Ещё не стихли последние отголоски, и Эдуард безумными глазами искал следующего противника, а бой уже был закончен. На полу, среди вываленных внутренностей и вытекших мозгов, содрогались в агонии три туши с разрубленными черепами.
– Вроде всех уработал, – Эдик запалено озирался, стараясь смотреть сразу во все стороны, – больше никого, можно успокаиваться.
Успокоишься тут, среди этих крыс-переростков. Тяжело дыша, он протёр окровавленные секиры подобранной тут же ветхой мешковиной и заткнул их в ремённую петлю, сразу обе. Нервно вслушиваясь в тишину подземелья, парень выдернул из головы убитого зверя нож, очистил и его. Взгляд остановился на хищнике. Крыса, крысой, только очень большая.
– Тьфу, пакость, – тут вновь приобретённая память выкинула финт, заставив Эдика вздрогнуть от неожиданности.
В голове всплыла энциклопедическая выкладка, ни дать ни взять. «Шчур скальный. Хищник-падальщик. Обитает в заброшенных шахтах и скальных выработках. Ведёт стайный образ жизни, собирается в группы до семи особей, редко больше. Смертельно опасен для женщин, детей, горняков вне группы.» Молодого человека заколотило в тихой истерике.
– Куда же меня всё-таки занесло? И как мне отсюда выбираться, самое главное? Все эти твари, маги, свитки. Средневековые замки в Башкирии. Бред же полнейший, – причитая в голос, Эдик уселся за сортировочный стол, подняв с пола массивный стул с криво приколоченной спинкой, и машинально принялся перебирать самоцветы, – а залежи серебра и драгоценных камней в отрогах Уральских гор? Может, я с ума сошёл? Провал во времени? Параллельные миры?
Под однообразную механическую работу и речитатив собственного голоса нервы понемногу успокаивались. Шок от неожиданного нападения необычных зверей проходил. Адреналиновый постэффект сходил на нет, вместе с ним утекало минутное отчаяние и чувство жалости к себе любимому. Мысли вновь потекли в конструктивном русле. Луч света переместился к карте, останавливаясь на закрашенной ветке с крестом.
– Если судить по этому наскальному рисунку, – Эдик продолжал рассуждать вслух, – то эти ребята до чего-то докопались. И это что-то, вероятно, выбралось и дало стране угля. Тьфу, ты. Древнее Зло пробудилось. Толкиен отдыхает, блин.
Последнее предположение окончательно привело парня в себя, он даже негромко рассмеялся. Со смехом ушли последние волнения, и Эдик с удивлением уставился на результаты своей неосознанной работы. На столе лежали крупные камни, разложенные по трём одинаковым кучкам. Изумруды. Сапфиры. Рубины.
