– А ты пробовал?
– Что?
– Произвести впечатление. Пока если и вышло, то со знаком минус.
– Почему?
Я выпрямилась, прижимая к груди стопку книг, словно воздвигая между нами защиту:
– Тебе ответить честно или вежливо?
– Конечно, честно. Должен же я знать, где просчитался!
– Что ж, Матвей, – сказала я строгим тоном и поправила на переносице несуществующие очки, – ты вел себя бесцеремонно, хамил и провоцировал меня. Что явно не способствует тому, чтобы попасть под твое неземное обаяние, которое ты пока удачно скрываешь.
Он шагнул ближе, взял стопку и осторожно, но решительно забрал из моих рук:
– Что ж, Ульяна, – сказал он не менее строго, – ты пронзила мне сердце своей прямотой. Придется основательно пересмотреть свою тактику обольщения за все свои двадцать пять лет!
И тут же мы оба не выдержали и рассмеялись, уж больно напыщенным получился диалог. Я отметила, что он назвал меня Ульяной. Значит, не поддерживает игру Саймона с именами?
– Ладно, признаю, я специально взял такой тон, чтобы посмотреть на твою реакцию. Саймон так тебя хвалит, недолго и возгордиться.
– Лучше судить о человеке по личным впечатлениям, а не по чужим рассказам. Во избежание ложных выводов!
Видимо, Матвей понял, что сообщение о проверке меня неприятно задело, поэтому воздержался от ответной реплики. Какое-то время мы молча таскали коробки в машину. Он решительно забирал у меня самые большие и тяжелые, оставляя мне лишь маленькие связки с томиками стихов. Похоже, Матвей из тех, кто старается показать себя хуже, чем есть на самом деле. Другой бы на его месте стоял и смотрел, как я сама с грузом управляюсь. Еще бы и торопил.
Значит, ему двадцать пять лет. Интересно, знает ли он, что я старше? И есть ли смысл в этом признаваться? И на что это, собственно говоря, повлияет? Уже понятно, что общий язык мы найдем и сработаемся, но это не будет легко. Он явно из тех мужчин, которые в общение с любой женщиной стремятся внести ноту флирта. Мне же это ненужно совсем.
Потом Матвей заговорил:
– Прости, всегда теряюсь в присутствии хорошеньких девушек, вот и несу, сам не знаю, что!
Не зная, как ответить на неожиданное признание, я перевела разговор, ухватившись за одну из сказанных им ранее фраз:
– Почему за двадцать пять лет? Ты что, начал обольщать женщин еще в роддоме?
Матвей, как мне показалось, обрадовался возможности возобновить наш шутливый разговор:
– О, да! Первой жертвой стала акушерка, придя в восхищение от моих прекрасных глаз, но тогда я, к сожалению, не имел возможности вернуть ей комплименты!
Я присмотрелась. Глаза у него и впрямь были потрясающие, темные, бархатистые, в окружении длинных густых ресниц. Глаза принца из восточных сказок. В целом Матвей принадлежал к тому типу людей, чья внешность не бросается в глаза сразу, но чем больше вглядываешься, тем больше проникаешься симпатией. У него было интересное лицо, живое, подвижное. Умное. Я успела заметить, что за книгу он читал, ожидая моего появления. Если бы он взял первое, что попалось под руку, логичнее было бы обойтись мужским журналом. Стейнбек же, я точно помнила, стоял на дальнем стеллаже, а, значит, выбрал он его целенаправленно. Что ни говори, но если человек читающий, для меня это всегда аргумент в его пользу! И тут же вспомнила его слова «избавиться от хлама». Разве книголюб скажет такое? Ничего не понимаю.
– Ульяна, поверь, мне безумно приятно, что ты попала под мое обаяние. Только прохожие могут неправильно истолковать увиденное.
