Именно тогда я прониклась к Анжеле сочувствием. На первый взгляд она производила впечатление отстраненной и замкнутой особы, отчасти благодаря модельной внешности, отчасти из-за своей манеры держаться. Теперь я понимала, что она довольно застенчива и робка по натуре. Люди не решаются к ней приблизиться, а ей не хватает смелости первой налаживать контакт. Неудивительно, что она с такой готовностью поддержала со мной разговор. Похоже, ей довольно одиноко жить, не имея подруг. А с семьей, как я уже видела, отношения довольно напряженные. И причина кроется явно не в Анжеле. Свекровь можно понять. Если Анжела – вторая супруга Саймона, то вряд ли его мать с радостью приняла известие о разводе сына. А вот что Анжела такого сделала, что Саймон к ней охладел? Меня, конечно, это не касалось, но сложно был каждый день сталкиваться с этими людьми и не интересоваться хитросплетениями их отношений.
Единственное, что я не могла понять, так это дистанцию, которую Анжела держала по отношению к дочке. Впрочем, теперь я допускала, что есть причины, о которых я просто не знаю. Пока. Что-то мне подсказывало, что это была не последняя наша беседа.
К событиям, происходившим в доме, я мысленно возвращалась куда чаще, чем к собственным делам. Но и они требовали внимания. Например, почему Саймон так отреагировал на мое предложение о книжном клубе? Я-то была уверена, он с энтузиазмом отнесется к данной идее, но получилось совсем по-другому. Выслушав мою речь, он изменился в лице и, сурово сжав губы, спросил:
– Уна, позволь спросить, почему ты вообще устраиваешь подобные посиделки в магазине без моего ведома? Кажется, я предупреждал, чтобы людей в помещении не было. Кто-то возьмет одну книгу полистать, кто-то попросит другую. И система собьется, что-то может пройти мимо списка. Разве мы не условились, что ты раздаешь книги за пределами помещения?
Я растерялась. Не столько от вопроса, сколько от ледяного тона, которым он был задан.
– Простите, Вы не подумайте, я в это время не сижу, а продолжаю сортировать книги, так что на работе это никак не сказывается. Да и заходят они не так часто, может, пару раз в неделю. И книг никто не просил. Я как раз и спросила Вас о клубе, чтобы легализовать эти встречи…
– Никакого клуба не будет! – отрезал Саймон. – Меня это не интересует! И впредь попрошу воздержаться от подобных посетителей! Я нанял тебя для конкретного дела. И не хочу, чтобы магазин превратился в проходной двор. Никаких гостей, ясно?
– Ясно, – пролепетала я испуганно и поспешно убралась из кабинета.
Честно сказать, я ничего не понимала. Ладно, допустим, ему эта идея не интересна. Но откуда столько агрессии? Чего он опасается? Что мы разнесем магазин? Или что библиотека пострадает? И вообще, в который раз я возвращаюсь к мысли, что это очень странно – держать в городе отдельное здание с книгами якобы для работы. Что-то здесь не так!
Саймон на этом не успокоился. Вечером он приехал в магазин, причем застал врасплох нашу компанию, которой я как раз пыталась объяснить, что ничего из затеи не выйдет. И заодно старалась максимально обелить Саймона в глазах его искренних почитателей. Когда он зашел в зал, мы замерли, как дети, застуканные за какой-то шалостью.
– Уна, можно тебя на пару слов? – все тем же холодным тоном осведомился он и, небрежно кивнув гостям, которые застыли при виде знаменитости, увел меня на второй этаж, в опустевший кабинет. – И как это понимать? – спросил он, отойдя к окну и повернувшись ко мне спиной, так, что я не могла видеть выражения его лица.
