Мгновение спустя, подталкиваемая невидимой силой, я подцепила пальцем пару страниц и перевернула их.
И встретила его взгляд, запечатленный на бумаге. Долго смотрела на него в тишине, не смея провести пальцами по рисунку.
Именно это я испытывала всякий раз – неспособность улыбнуться, иногда даже дышать, нежелание представлять будущее, жизнь без него, поэтому и искала его повсюду. И видела его только во сне.
Он говорил мне: «Будь стойкой, Айви!» Боль, которую я испытывала, была такой реальной, что я хотела остаться там с ним, в мире, где мы могли по-прежнему быть вместе.
И все же я успевала дотронуться до него. Коснуться на мгновение, пока темнота не забирала его, и тогда я просыпалась, хватая ртом воздух, протягивая руку и все еще чувствуя тепло, которое в реальной жизни больше никогда не почувствую.
Джон вернулся домой после полудня.
Когда он зашел поздороваться, галстук на нем был ослаблен, а рубашка расстегнута на несколько пуговиц.
– Айви, я верн… О господи! – В удивлении он распахнул глаза. – У тебя здесь как в морозильнике!
Я подняла голову от скетчбука и посмотрела на него. Для меня в самый раз.
– Привет!
Джон поежился и посмотрел на кондиционер, который с напором выдувал холодный воздух.
– Пингвинам бы у тебя понравилось. На сколько градусов ты поставила?
– На десять, – простодушно ответила я.
Джон был изумлен, а я не видела в этом ничего особенного. Мне было очень хорошо, правда, руки покрылись гусиной кожей, но я надела толстовку.
– Ты думаешь, что не замерзнешь?
– Думаю, что не растаю.
– Ну ладно. Надеюсь, ты не собираешься держать его включенным всю ночь?
Именно это я и собиралась сделать. Но Джону об этом лучше не знать, поэтому я промолчала и вернулась к рисунку.
– Ты хотя бы поела? – спросила он, вздохнув.
– Да.
– Отлично.
Бросив удрученный взгляд на кондиционер, Джон пошел к себе переодеваться.
Мейсон не появлялся весь день. Он позвонил отцу и предупредил, что будет ужинать у друга. Они компанией собрались у него дома и делали какой-то проект для школы. Я слышала, как они с Джоном долго спорили, и впервые за все время спросила себя: «А где мама Мейсона? Почему Джон никогда о ней не упоминал?»
Я знала, что он отец-одиночка, но в таком большом доме особенно ощущалось отсутствие женщины. Казалось, будто какой-то фрагмент жизни стерли ластиком и на его месте проглядывал выцветший след.
– Сегодня вечером мы с тобой опять остаемся вдвоем, – сообщил Джон, появившись на пороге комнаты. На его улыбке лежала тень огорчения.
Кто знает, может, он привык расстраиваться из-за Мейсона?
Интересно, часто ли он ждал его по вечерам в пустом доме, чтоб хотя бы перед сном перекинуться парой слов? Часто ли оставался в одиночестве? Я всем сердцем надеялась, что ответ – нет, очень редко.
– Ну что, все взяла? – спросил меня Джон следующим утром.
Я кивнула, не глядя на него, пристегивая бейсболку к лямке рюкзака. Хотела бы я разделить его энтузиазм, если бы была способна выразить хоть какие-нибудь чувства.
– Мейсон покажет тебе, где какие классы.
Я сильно в этом сомневалась.
– До школы идти довольно далеко, но не волнуйся, вы поедете вместе на машине.
Я резко вскинула голову. Вместе?
– Спасибо, – сказала я, – я лучше пойду пешком.
Джон поднял брови.
– Пешком – это очень долго, Айви! К чему такие сложности? Мейсон ездит в школу на машине. Так лучше, поверь мне. И потом, мне бы хотелось, чтобы он тебя проводил.
