– Не лучше ли тебе уйти?
– Слушай, не беси меня. Я не собираюсь таскаться за тобой по всей школе.
– Тебя об этом никто не просил, – съязвила я.
Его поведение меня нервировало. Разве не он сам просил держаться от него подальше?
– А я думаю, что меня все-таки попросили, – ответил он тоном человека, который изо всех сил пытался сохранять спокойствие.
Мейсон буравил меня взглядом и казалось, вот-вот придушит.
– Ну это была не я.
Я попыталась снова дернуть дверную ручку, но он не позволил. Мейсону не нужно было навязывать себя, чтобы проявить свою волю: он был гораздо сильнее меня, гигант. Он был воплощением силы и решительности, его тело излучало пусть нервную, но уверенность. Страха перед ним у меня не было, но в то же время его близость вызывала во мне необычное напряжение.
– Если бы меня попросила ты, меня бы здесь не было.
Я выдержала его взгляд и прикусила язык. Мы молча попикировались взглядами, так что воздух вокруг нас чуть ли не трещал от высокого напряжения. Впервые я пожалела о своей симпатии к мальчику на фотографиях, которые мне показывал Джон.
– Ну все, хватит. Иди за мной, – приказал он тоном, не допускающим возражений.
Я попыталась было что-то сказать, но Мейсон бросил на меня предостерегающий взгляд. Мне пришлось подчиниться – плестись за ним, пока он шел к другому зданию.
Когда мы подошли к нужному корпусу, я уже во всех красках представила альтернативный способ закончить наш неприятный разговор: Мейсон, как заяц, скакал зигзагами по школьному двору, а у меня в руке было ружье…
Он остановился у лестницы и кивком указал на верхний этаж.
– Тебе туда. Вторая дверь справа.
Я попыталась обойти его, не поднимая головы, но он схватил меня за плечо.
– Смотри не заблудись.
Дернув плечом, я скинула его руку, наградив наглеца неодобрительным взглядом, вобравшим всю мою неприязнь.
Не поблагодарив, я начала подниматься по лестнице, чтобы поскорее уйти от него подальше, и только тогда он двинулся к выходу. В голове у меня звучал его голос, избавиться от которого никак не получалось. Сильный, навязчивый, он заполнил все уголки моей черепной коробки.
И как вообще я надеялась ужиться с таким типом под одной крышей?
Я сжала лямку рюкзака, стараясь освободиться от неприятных мыслей. Попробовала сосредоточиться на том, что надо сделать. И наконец добралась до второго этажа.
Вторая дверь справа оказалась открыта. Аудитория была большая, с широкими окнами и жалюзи. Рядком стояли мольберты. Сверкающий пол и приятный лимонный запах говорили о том, что совсем недавно здесь сделали уборку.
От моих осторожных шагов по аудитории разлетелось легкое эхо. Осматриваясь, я вдруг услышала:
– Извини, ты не поможешь мне?
Я обернулась на мужской голос.
Из-за большого рекламного плаката появилась пара рук, с трудом удерживающая его. Уборщик?
– Решил вот навести здесь порядок, а обратно повесить постер не могу. Наверное, старость сыграла со мной злую шутку.
Конечно, это была ирония, потому что голос и гладкие пальцы без морщин выдавали в говорящем еще вполне молодого человека.
Я промолчала в ответ и подошла помочь.
Ухватившись за рамку, мы кое-как повесили эту огромную фотографию на два крючка, торчавшие в стене.
– Спасибо, – сказал мужчина. – Он мне нужен, чтобы мотивировать учеников. Порой, чтобы создать шедевр, достаточно правильного настроения.
На постере была запечатлена художественная выставка: перед многочисленными картинами толпились посетители.
