– С чего ты взяла, что в Мергриме свободно говорят на брандгордском? Край вечной зимы – часть другого королевства, Ликларда.
– Но ты…
– Я половину жизни провёл в Брандгорде и свободно говорю на вашем языке, но для местных детей ты пролаяла что-то нечленораздельное. К тому же в этой, с позволения сказать, шубе ты похожа на крысу-переростка. Откуда у тебя вообще эта шкура?!
– От меня-у! – протянул кот, вылезая из-под стола.
Я совсем забыла о нём и немало перепугалась, но быстро нашлась:
– Алестат, позволь представить тебе Вальдара. Вы встречались, когда ты пленил его и обозвал ведьмовским котом. Ал – мой фамильяр и…
– …И альраун! – продолжил кудрявый рыжий мальчишка, только что бывший котом.
Вальдар и Алестат смерили друг друга взглядами. Чародей вздёрнул бровь и усмехнулся:
– Это многое объясняет!
– Альрауны – низшие фейри. Не знаю, как ты относишься к Волшебному народу, но…
– К Дивным?! Терпеть не могу! – просто ответил волшебник, ловко собрав волосы в тугой хвост на затылке.
Я ойкнула, отшатнулась и грохнулась с кровати, больно ударившись копчиком. Алестат самодовольно наблюдал за моей реакцией, гордо демонстрируя заострённые кончики ушей и небольшие рожки, торчащие среди белоснежных прядей.
Воцарилась такая тишина, что было слышно, как падает снег за окном. Так вот почему диадема мага казалась какой-то странной – незаконченной. Принц Авин говорил, что чародей выглядит моложе своих лет, но я думала, причина этого – его могущество. Значит, полукровка.
– Твоя мать?.. – прошептала я, вспомнив образ женщины из моего сна: небесно-голубые глаза, ласковая улыбка, нежные руки. Но почему она бросила сына с отцом-тираном?
– Не говори о ней! Если ты со своим прихвостнем, – Алестат неприязненно покосился на альрауна, – не хочешь ночевать на улице, хватит болтать!
Значит так, да?! Ну, хорошо, волшебник! Перейду к действию!
Я подхватила стул и шарахнула им о пол. Жалобно заскрипев, рассохшаяся от времени деревяшка развалилась на части.
– Спасибо, что в отличие от принца, решила ломать мебель не об мою спину, – на удивление спокойно произнёс маг, продолжая наблюдать за мной.
Я не удостоила его ответом:
– Ал, подсоби!
Фамильяр взял притянутую ножку стула. Пара магических пассов – и дровница была до краёв заполнена дровами.
– Ловко! Выходит, твоя шуба не творение сумасшедшего портного, просто она ещё недавно пищала. Занятный трюк.
– Это у те-бяу – трюк, у меня – мяа-гия! – ощерился фамильяр.
– Говорить нормально научись, а уж потом дерзи! – маг и альраун зашипели друг на друга.
Мальчишки! Я закатила глаза и принялась разводить огонь. Заклинание увеличения, которое использовал Вальдар, подействовало и на жар пламени. Блаженное тепло разлилось по комнате, и я наконец смогла сбросить свою многострадальную мышиную шкурку.
– Нам всем не помешало бы поесть. Ничто так не сближает, как плотный ужин! Чем потчевать будешь, великий волшебник? Надеюсь, всю эту брагу ты без закуски выкушал?!
Алестат недовольно заворчал, но, соизволив выбраться из-под одеяла, протопал босыми ногами к незаметному люку в полу. Подняв доску за металлическое кольцо, он извлёк из подпола холщовый мешок и, ничего не говоря, кинул его на стол. Внутри обнаружилась половина буханки чёрствого хлеба и замороженная глыба непонятного происхождения.
– Негусто, – поморщилась я, принюхиваясь к скудному ужину.
Не знаю, сколько всё это здесь пролежало, но, кажется, заклинание заморозки уже успело потерять силу. От заледенелой глыбы шёл неаппетитный запах грязных носков, а буханкой запросто можно было проломить кому-нибудь голову.
