Русский человек, веками привыкший видеть перед собой реального противника, никак не мог поверить в то, что против него ведется война. Почти никто из русских ТАК войну себе просто не представлял и искренне считал, что ничего особенного не происходит. Кроме того, «братковские войны» 90-х и «антифашистский стабилизец» начала века здорово повыбили тех, кто реально умел за что-то с кем-то бороться, а развал системы здравоохранения, образования и воспитания крепко подкосил основополагающие ценности русского народа в целом. Ну а многолетняя чехарда выборов и агитации отключила у подавляющей массы населения желание вообще вникать в то, что творится «наверху».
В общем, к 2050 году, по расчетам аналитиков ООН, русские как народ должны были практически исчезнуть, слиться с соседями и «меньшинствами», превратиться в экзотическое недоразумение, типа ассирийцев или лужицких сербов. И – никакого насилия, никакой оккупации, никакой войны вообще. Все сделают сами русские. И мир вздохнет с облегчением… после чего можно будет заняться арабами и китайцами, чтобы миру стало еще легче. Планета не резиновая, и пряников на всех не хватит… Ну а там – впрочем, так далеко ТАМ старались не заглядывать – надо будет и свои ряды проредить… конечно, за счет малоценных кадров…
…Не были учтены лишь две вещи.
Аналитики не могли даже предположить, до какой степени русский народ презирает любую власть вообще.
И это качество было всеобъемлющим, не зависящим ни от возраста, ни от пола, ни от социального положения, ни даже от принадлежности к самой власти.
И еще не была учтена непомерная, зоологически обезьянья жадность западных ставленников.
Большая часть бабок, отпущенных «на уничтожение русского народа», мгновенно пошла в элементарный распил…
* * *
– Научить ее магазины набивать – цены не будет.
– Она и так умеет, просто я не доверяю, – гордо заявил Арт, за длинный серо-розовый хвост поправляя декоративную крысу, тащившую по прикладу «РПК» пулеметный патрон. – Ганза, тихо, не падать!
Крыса жизнеутверждающе пискнула, уронила патрон в ладонь хозяину и неторопливо отправилась за следующим – в стоящий на ступеньках поодаль цинк.
Верещаев неопределенно хмыкнул и потянулся.
Был чудесный летний вечер. Алое солнце садилось за деревней, где-то мычала корова… и вообще от окружающего веяло такой пасторалью, что хотелось запустить в эту идиллию матом. Верещаев вздохнул, задрал ноги повыше на скрипнувшие перила и вытянул наружу затвор «маузера», который держал на коленях.
– А я давно спросить хотел, – вдруг поинтересовался Арт, поправляя кепи, – почему вы с этой штукой ходите? – Он кивнул на «маузер».
– Э… – Верещаев любовно дыхнул на длинное тонкое дуло. – Ну как бы тебе сказать… Я символист. В смысле, для меня «маузер» – символ революционных перемен… Ганза, а мне принесешь?
Крыса проигнорировала просьбу – она уже несла еще один патрон любимому хозяину.
– Спрашивай еще, – предложил Верещаев. Парень, втолкнувший патрон в ребристый барабан семидесятизарядного магазина, помог крысе добраться до цинка (за хвост) и удивился:
– О чем?
– О чем ты сразу хотел спросить.
– Ладно… Мы когда партизанить начнем?
– Мы уже партизаним, – удивился Верещаев, наблюдая, как Никитка с Ильей, появившиеся из-за угла, тащат два ведра с рыбой. – Что тебе не так? Спишь в вещмешке… в смысле, тьфу, черт, в спальном мешке, воздух свежий, в перспективе зима… Э, паразиты, карпа поймали?
