– Представь, очень.
– Ну давай!
И мы понеслись к этим типам. То есть я понесся, а Макс сразу отстал, хотя и пыхтел старательно следом.
Я давно узнал девчонку. Это была фея. Ну, та самая, с глазами серо-серо-голубыми. Полина.
Мы бежали, я грохотал подкованными каблуками по булыжникам мостовой и вопил:
– Уроды!
Макс тоже вопил:
– Урою! Убью… Жжем синеву! – и прочее в том же духе. При этом я отчаянно гримасничал, зная, какое впечатление это производит при встрече лицом к лицу.
Пока Пелена еще держится, таких придурков вполне можно взять на испуг. К тому же стражи пока что делают свою работу. Кое-как, но делают. А значит, они должны здесь объявиться с минуты на минуту.
Рыжий обернулся:
– А вот и защитнички.
Верно, он не разглядел моего лица – фонарь светил мне в спину, иначе комментарий был бы совсем другим. Если бы вообще был. Рыжий ухмыльнулся и шагнул мне навстречу.
Зря он это сделал. Единственное, что его защищало, – это близость феи. А теперь… Во-первых, он наконец разглядел мою физию и окаменел, а во-вторых, я бросил в него шарик – издали очень похожий на комок изжеванной бумаги, которыми плюются через трубочки в школе на уроках. Только это был очень большой комок, и от него во все стороны, развеваясь, тянулись белые нити. Рыжий запоздало попытался пригнуться, но комок последовал за ним – вернее за его бычьей шеей, – нити выпрямились, сплелись в веревку, которая крепко оплелась вокруг шеи парня. Я чуть дернул все еще вытянутую руку на себя, и парень опрокинулся на спину.
Тощий, что держал Полину за локти, слабо пискнул и разжал руки. Она обернулась и влепила ему затрещину с таким звоном, будто башка у парня была медной.
Не сговариваясь, тощий и хлюпик пустились наутек. Кажется, они что-то при этом еще кричали. Что-то, очень похожее на слово: «Мама!»
Как раз в этот момент Макс, отдуваясь, поравнялся со мной.
– Сволочи! – Полина помчалась за обидчиками, но, пробежав шагов двадцать, остановилась, оторвала от какой-то тачки зеркало заднего вида и швырнула удиравшим вслед.
Рыжий тем временем отчаянно молотил пятками по мостовой и безуспешно пытался содрать с шеи удавку.
– Ну надо же, как хорошо! – проговорил я и, встав так, чтобы свет падал мне на лицо, наклонился над пленником и оскалился.
У того глаза окончательно вылезли из орбит. Думаю, этот миг он не забудет до конца жизни.
– Отпусти его, – раздался голос женщины.
Уточняю – голос женщины-стража. Из-за ближайшей тачки вышла Мэй. Тонкая гибкая фигура, затянутая в темно-синюю кожу форменной куртки, полоска такой же темной кожи вокруг головы. Черные волосы трепал ветер. Вот же синь, до чего эффектная девица!
– Привет, Мэй! Давно наблюдаешь? – спросил я, распрямляясь.
– Отпусти, – повторила она ледяным тоном.
Разумеется, если я не подчинюсь, она может запрятать меня на все оставшиеся от Пелены дни за Врата Печали – хотя бы на нулевой предварительный уровень, но даже на предварительный уровень мне совсем не хотелось лезть.
– Свободен! – Я щелкнул пальцами, и моя удавка распалась, превратилась просто в ворох рыхлых белых ниток. Я приманил их и вновь собрал в комок.
Рыжий сел и судорожно хлебнул воздух. Вокруг него на мостовой расплывалась темная лужа. Парень заскулил и попытался отползти в сторону на четвереньках.
– Могла бы и вмешаться, – заметил я. – Когда обижают детей.
– Я не ребенок! – крикнула фея издалека.
– Это я себя имел в виду… И еще Макса, – добавил я после паузы.
