Но в следующий миг исчез и он.
А ее реальность разбилась вдребезги, распадаясь на тысячи острых осколков.
— Знаешь, в моей жизни хватает конченых сук! — глухо пробубнил мужчина, отступая на шаг и стискивая руки в кулаки. — Тем печальнее наблюдать, как ты становишься одной из них! — пауза – и выстрел прямо в сердце. Разрывными. — Самой виртуозной!
***
Он ушел, не обронив более ни слова. Не удостоив взглядом.
Оставил одну, шибанув напоследок дверью так, что чудом с петель не сорвал. И в ту же секунду выдержка окончательно покинула Лену.
Слезы градом хлынули из глаз, обжигая кожу, точно каленым железом. Колени предательски задрожали. Да что там колени?
У нее началась вдруг самая настоящая истерика.
Девушку трясло и колотило так, что зуб на зуб не попадал.
За грудиной что-то зверски ныло. Виски простреливало.
А перед глазами все расплывалось из-за влаги, застилающей их.
В ушах – страшный гул. В горле – болезненный ком.
Обессилев, Лена непременно рухнула бы на пол. Но, к счастью, в самый последний момент ухватилась за край большой керамической раковины.
Той самой, над которой висело зеркало. Зеркало с полочками.
Бешенство вновь взыграло в крови, затмевая последние крохи разума.
Зашипев, подобно ядовитой кобре, Белова недобрым взглядом покосилась на косметические и гигиенические средства, принадлежащие явно женщине.
Раздраженно растерев по лицу соленую влагу, девушка мстительно прищурилась. А после с превеликим удовольствием принялась заботливо складывать все Танины вещи, флакончики, бутыльки и тюбики… в урну.
«Разложилась тут, сучка, как у себя дома! Заполонила все своим барахлом! Уматывай давай! Вон отсюда! Проваливай к чертовой матери!»
Она не успокоилась до тех пор, пока все женские принадлежности не оказались в мусорке. После этого с чувством выполненного долга Лена включила кран с холодной водой. Прочистила забитый нос и хорошенько умылась, смыв остатки косметики мылом. Затем расплела свои многострадальные косички, вспушила волосы пятерней и, судорожно втянув кислород полной грудью, перекрыла кран. Придирчиво оглядев себя в зеркальном отражении, она осталась более чем довольна своим внешним видом. Футболка Макарова доходила ей до середины бедра, как любое довольно откровенное мини. Но едва ли девушку смущал этот факт.
Уж точно не сейчас. Захватив с собой свою влажную одежду и гордо расправив плечи, Белова наконец-то вышла из ванной комнаты. Прислушалась. На кухне было довольно оживленно. Несмотря на огромные габариты квартиры, до нее все же доносились их приглушенные голоса.
Недолго думая, она пошлепала босыми ногами в нужном направлении.
Как будет в глаза Виктору Эдуардовичу смотреть – не знала.
Но искренне надеялась, что он не станет провоцировать ее на публике.
Однако перешагнув порог кухни, Лена удивленно огляделась.
За столом, вальяжно развалившись, по-прежнему восседали Барсуков и Красницкий. У плиты, вооружившись фартуком и сковородкой, хлопотала Таня. И судя по выражению ее лица, удовольствия от процесса девушка не испытывала. Брезгливо скривившись, она поинтересовалась без особого энтузиазма:
— Ну и что там дальше по рецепту?
Слава включил на телефоне какое-то видео и коротко проинформировал:
— Три яйца, сода, гашенная уксусом, и стакан муки!
— Это все?
— Перемешать до состояния густой сметаны и обжаривать на среднем огне!
Нутром чувствуя неладное, Белова осторожно вклинилась в разговор.
