Нина вела себя как обычно. Смеялась шуткам ребят и ничем, ни одним взглядом не выделяла Егора из общей компании. Он смотрел на нее и не понимал: как ей это удается? Ведь не приснилось же ему все? Он сопоставлял ее ту – обнаженную, близкую, плачущую. И эту – отчужденную, неприступную, веселую. И у него голова шла кругом.
Лишь потом один только раз она бросила на него особенный взгляд.
Юрка рассказал шуточный диалог:
– «Девушка, можно вас на минуточку?» – «А успеете за минуточку?» – «Да долго ли умеючи?» – «Да умеючи-то – долго!» – «Да я уж как-нибудь!» – «Да на как-нибудь и муж есть!»
Нина рассмеялась, запрокинув голову, а потом сказала:
– Да, уж умеючи-то – долго!
Вот тут она и взглянула на Егора – искоса, мельком, в профиль. Это было всего одно мгновение. Но оно рельефно и четко, во всех красках впечаталось в память мальчишки: как раз в тот момент огромный конус дров, облитый бензином, подожгли, и Егор, заворожено смотревший на Нину, увидел, как взметнувшийся к небу в вечерней синеве оранжевый язык пламени ярко отразился в ее глазах и зубах.
После лагеря он написал ей еще несколько писем, наполненных романтическими признаниями. Она пару раз ответила. А потом пришло ее последнее письмо. В нем она писала, что встретила человека, который ей очень дорог, и не видит смысла продолжать переписку.
«Кстати, не вздумай искать меня. Не надо лишних проблем. Тем более мы переезжаем, и по этому адресу меня больше не будет. Прощай».
На следующий день на перемене в школе к нему подошла директорская дочка:
– Что такой потухший? С Нинкой расстался?
– С чего ты взяла?
– Она мне сама написала. Да не переживай ты. Они, городские, все такие испорченные. Нинка в лагере с первого дня с Сашкой по кустам бегала! И потом, после лагеря, они еще встречались.
– А ты откуда знаешь?
– Ой, да об этом все девчонки знали! А потом она мне сама все написала! Хочешь, принесу тебе ее письма? Только чур меня не выдавать! Даешь честное слово?
– Глеб Родионович, я вообще ничего не понимаю. У меня просто голова пухнет, ничего не складывается.
– Видишь ли, Егор! Чтобы понять женщину, не нужно пытаться истолковать ее фразы или подвергать анализу сиюминутные поступки. Так ты быстро вконец запутаешься. Помнишь, у Сент-Экзюпери: «Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом». Природой или Господом Богом – не знаю – женщине отведена важнейшая роль – вынашивание, рождение и вскармливание детей. Это настолько серьезно, что не должно решаться разумом, как не решается вопрос: дышать или не дышать, биться сердцу или не биться. Это совершается вне коры головного мозга, неподконтрольно и неподвластно ей. Через гормоны, может, еще через что-то другое – но их влияние такое мощное, что подчиняет себе всю жизнь женщины, весь ее организм и всю ее психологию. Поэтому женщина зачастую – всего лишь наблюдатель собственных поступков. И она всегда будет благодарна тому мужчине, который прощает ей непонятные шаги, уберегает от них и видит ее отдельно от них.
– То есть они, женщины, что – совсем не понимают, что делают?
– Нет, конечно! Не надо преувеличивать разницу между психологией мужчины и женщины – она не так велика. Есть всякие теории вроде того, что мужчина и женщина друг для друга – как инопланетяне и никогда не найдут взаимопонимания. Бред, разумеется. Но разница есть, и забывать о ней – значит никогда не понять женщину. Она по своей природе слабее, поэтому вынуждена быть хитрее, скрытнее – а иначе как выжить рядом с более сильным мужчиной? Она беззащитна, особенно во время беременности.
