– Я был на острове, Леша, – ответил я и вздохнул. – Сколько крабов ты вытащил сегодня?
На вопрос он не ответил. Леша не любил говорить попусту.
– Собственно, – произнес он, не сводя с меня глаз, – я так и сказал Анне – с тобой вряд ли могло случится что-нибудь серьезное… Или я не прав?
– Ты не прав, потому что… потому что не пьешь, а грог остывает. Сделай милость, возьми из шкафа стакан и налей сам. Я еле руками двигаю.
– Ты выпал с лодки? – спросил Леша.
– Почему ты так решил?
– Если находят лодку без гребца…
– А кто нашел лодку? – перебил я его.
– Насколько мне известно, пограничники. По номеру определили, к какому причалу она приписана, и пригнали ее к берегу.
– Не знаешь, они обо мне что-нибудь спрашивали?
– Мне рассказали, что Моргун, якобы, ловко соврал, будто лодку сорвало с пирса и отнесло ветром в море.
– Значит, Моргун знает, что я плавал на остров?
– Не уверен. Он спрашивал меня, куда ты плавал на лодке сегодня, но я ответил неопределенно: за крабами.
Ответы Леши меня успокаивали. Похоже на то, что кроме него и Анны никто не знал, что я был на острове.
– Так что с тобой стряслось? – спросил Леша.
Железное терпение у человека, подумал я. Если я откажусь отвечать, он не обидится и легко перейдет на другую тему. Леша тем и удобен, что мало интересуется моей личной жизнью. Он, к примеру, ни разу не спрашивал, кто для меня Анна – это тот вопрос, на который мне труднее всего ответить; он не проявлял любопытства к делам моего сыскного агентства, в то время как всякая малознакомая пьянь в поселке замучила вопросами о пойманных мною преступниках; Лешу совершенно не волновала и моя прошлая жизнь. Мы встретились с ним в Голубой бухте, под водой, едва не столкнувшись лбами, когда занимались подводной охотой: я ловил крабов, а Леша, вооруженный ружьем с гарпуном, – камбал. Мне достаточно было несколько минут понаблюдать за ним под водой, чтобы понять – это ныряльщик высокого класса. Леша без труда опускался на десятиметровую глубину, задерживая дыхание на три минуты и больше, прекрасно ориентировался под водой, без боязни подныривал под огромные валуны, втискивался в узкие расщелины, и хотя добыча его не была адекватной риску, я завидовал его тренированности.
На берегу мы познакомились ближе. Леша приехал на побережье из Симферополя, чтобы отдохнуть, как он выразился, от городской пыли и стерильности операционных. Не думаю, что он, квалифицированный врач-анестезиолог, зарабатывал слишком мало; желание заняться промыслом возникло у него скорее от потребности в риске и азарте, чем от недостатка в деньгах. Когда он узнал, что я ловлю крабов для ресторана, то сразу же предложил мне свою помощь. От помощи я вежливо отказался, так как предпочитаю работать в одиночку. Тогда Леша облюбовал мыс Меганом, где стал пропадать с утра до вечера. Его подводное плавание, как ему казалось, приобрело смысл, и он увлекся охотой, как мальчишка. У нас появились общие интересы, мы сдружились, и Леша вечерами стал приходить ко мне на дачу. Обычно мы просиживали втроем за бутылкой массандровского портвейна до глубокой ночи, трепались на всевозможные темы и резались в бридж. Но чаще он пропадал в палаточном городке, расположенном в реликтовом лесу между Уютным и Новым Светом. На вопрос, чем его так привлекают "дикари", Леша лишь улыбался. Мне кажется, что на дикий пляж его влекли те же чувства, что и мартовского кота на крышу.
