И явно соврал: по нарочито невозмутимому лицу его было видно, что с диагнозом Юли и Эдика он еще не определился.
– Юлия Юрьевна, могу я с вами побеседовать?
– Да! А о чем? – Юля отбросила швабру и охотно пошла на сотрудничество.
– Это приватный разговор, – сказал следователь и выразительно покосился на Эдика.
Эдик выразительно покосился на меня, я на Юлю, Юля на Чучундру, а та уже и без того в высшей степени выразительно покосилась и даже завалилась.
– Ладно, вы тут беседуйте, а я поеду новую Чучундру покупать, – решила я и потянула за рукав Эдика.
Следователь при этих моих словах взглянул на кактус в коробке, а Эдик пробормотал:
– Ни дня без тренировки! – и пристукнул об пол ручкой зонта, как караульный гвардеец прикладом.
Следователь с укоризной посмотрел на меня:
– Полина, вы готовы оставить свою подругу наедине с первым встречным?
– Так вы же следователь! – обиделась я.
– А вы в этом уверены? Вы даже удостоверение показать не попросили!
– А ну, живо покажите удостоверение! – хором потребовали я, Эдик и Юля.
Следователь вынул из кармана дерматиновую книжечку и звонко, как клювом, пощелкал ею перед лицами любопытствующих.
– Ромашкин Алексей Витальевич, – успела я прочитать.
Я вообще очень быстро читаю, это у меня профессиональное.
– Рома-а-ашкин! – восхитилась Юля и посмотрела на Алексея Витальевича с новым интересом.
Мне стало ясно, что она прикидывает, как сочетаются ее имя-отчество с роскошной фамилией «Ромашкина».
– Тихонова! – обратилась я к ней по фамилии предков, чтобы не забывалась.
– Я уже почти двадцать пять лет Тихонова! – огрызнулась подружка, посмотрев на меня с вызовом, который я неблагоразумно приняла.
– Ладно, мы подождем на кухне, а вы тут беседуйте, – я выразительно посмотрела на Эдика.
– Иду-иду, – заторопился он. – Заодно чаю попьем.
– Как раз есть чашечка еще теплого, – согласилась я.
Заурядного с виду парня в неброской одежде баба Вера пропустила мимо без звука. Физиономист-самоучка с большим практическим опытом, она давно научилась с высокой степенью вероятности определять, кто «шляется», а кто «следует по государственной надобности».
Этот, неброский, почти наверняка состоял на службе и находился при исполнении.
Баба Вера неловко, но тщательно протерла артритным пальцем в вязаной перчатке окуляры театрального бинокля и проследила за «государевым человеком» через окна на лестничной клетке.
Парень без остановок проследовал на третий этаж, а в какую квартиру – этого баба Вера, к ее большому сожалению, увидеть не могла. «Небось к Гаврилке заявились наконец-то из налоговой», – подумала бабушка злорадно.
«Гаврилку», которого давно уже именовали Гавриилом Иосифовичем, баба Вера знала со времен его, Гаврилки, босоногого и голозадого детства и за истекший период накопила к нему немало претензий.
Список открывало окно, разбитое Гаврилкиным футбольным мячом в одна тысяча девятьсот сорок шестом году…
Бабушка задумалась о добрых старых временах и чуть не пропустила нового чужака!
Вблизи дома неярко нарисовался бородатый дядька в потрепанном комбинезоне маскировочного окраса.
Несмотря на покрой и расцветку в стиле «милитари», форменным армейским одеяние не выглядело, и на представителя регулярных воинских сил чужак не походил – разве что на лесного партизана с очень большим стажем.
Оценив, как этот тип продвигается к подъезду (короткими перебежками от укрытия к укрытию, а на открытых участках – с видом «ля-ля-ля, я тут вышел погулять»), баба Вера азартно насторожилась.
