Ближе к полуночи меня насторожил непонятный телефонный звонок. Я подняла трубку и произнесла дежурные слова:
– Я вас слушаю.
Однако отвечать мне не торопились, хотя отчётливо слышалось размеренное дыхание человека на другом конце провода. Несколько раз я добросовестно выдала в эфир «Алло», но ответа не дождалась и, рассердившись, бросила трубку.
В другое бы время я не придала этому значения. Но уже лёжа в постели, мне вдруг пришла в голову одна очень нехорошая мысль. А что, если это все звенья одной цепи: и проникновение в мою квартиру, и спущенные колеса, и эти вздохи по телефону?
Сон в одночасье прошёл, а храп Верницкого мешал думать. Поэтому я эвакуировалась на кухню, прихватив с собою плед. Забравшись с ногами на диван и укрывшись пледом, я пододвинула к себе поближе блюдечко с сыром и бокал «Хванчкары» и предалась размышлениям.
Если это не случайное совпадение, то следует признать, что сия мерзопакость одних рук дело. Но кто? и почему? – вот в чем вопрос. Этот Некто знает мой адрес, мой телефон. Следит за мной! Фу, это подло и гадко… Кстати можно допустить, что и я могу его знать. Далее, по существу все действия свелись к тому, чтобы озадачить меня, смутить, не более того. Час от часу не легче. Выходит, что Некто решил сыграть со мной в кошки-мышки? Ну что ж, сыграем!
Я подключила к мыслительному процессу дополнительные мозговые извилины, но тщетно. Выявить с помощью дедукции вражье имя не удалось. Тогда я решила выстроить линию обороны, а даже в детском саду знают, что лучшая оборона – это нападение. Дальше этой аксиомы я не пошла – устала.
Ладно, пусть Некто сделает очередной шаг. Только я теперь буду наготове и тут же нанесу ответный удар. А может быть спровоцировать как-нибудь этого Некто? Но и в этом направлении дальше голых деклараций я не продвинулась.
Мои посиделки затянулись до глубокой ночи, пока голова окончательно не опухла от раздумий.
Выходные я провела дома за чтением набранной у коллег литературы по вопросам коучинга и свои старые записи по бизнес-тренингам.
Сергей подвернул ногу на своём футболе и потому всячески пытался испортить мне настроение. Всю субботу он отказывался переставить замок на входной двери, и лишь когда я стала звонить по объявлениям, сдался и в полчаса всё сделал. А после воскресного обеда он внезапно устроил сцену:
– Послушай, Лера, что с тобой происходит? Ты же раньше была другая?
Я даже ошалела немного от неожиданности:
– Какая другая?
– Ну, прежде тебя не так эти деньги проклятые волновали. Ведь жили мы без них нормально и ничего. А теперь, посмотри, во что ты превращаешься.
– Не поняла! – понизила я голос.
Но Верницкий уже закусил удила и помчался во весь опор:
– Ведь ты же согласилась по сути обслуживать бандитов! Что о тебе люди скажут?
– Какие люди? – насторожилась я. – Никто, кроме тебя, не знает о том, что я сотрудничаю с Михаилом.
– Ну, всё равно. Ты ведь ставишь себя на один уровень с ними, якшаясь с подобными.
– Так, – я прекратила мыть посуду и развернулась к Сергею. – Давай разбираться. Во-первых, бандитами их может признать только суд, а во-вторых, они такие же люди, с такими же проблемами и тревогами, что и остальные.
– Ой, – поморщился муженёк. – Ты не по телевизору выступаешь.
– А что бы ты хотел? Чтобы я работала с крупными банкирами? Политиками? Артистами?
– Ну, возможно, – оживился он.
– Неужели ты думаешь, с ними работать лучше? Да в них гадости понамешано ещё больше – по самую макушку. Только что не так откровенно лезет, не с первого сеанса. А насчёт Мишиных подчинённых… Пойми, я же с ними не преступные планы составляю.
