Законность - страница 30

Во-вторых, наиболее важно отметить, что эта философская дискуссия имеет важные последствия для практики. Эти последствия могут затушевываться нашим примером с Конституцией, поскольку все согласны с тем, что она имеет юридическую силу и обязательна для всех органов США как федеральных, так и штатов. Никто всерьез не ставит под сомнение этот юридический факт, и, как следствие, философские разногласия по поводу того, какие факты определяют полномочия государственных конституционных конвентов, являются чисто академическими. Однако приведем другой пример: не все американские юристы согласны друг с другом в отношении правильной интерпретации Конституции. Именно в этом случае философские разногласия по поводу природы права могут иметь глубокое практическое значение.

Чтобы убедиться в этом, рассмотрим продолжающиеся дебаты о конституционности смертной казни в Соединенных Штатах. Восьмая поправка к Конституции Соединенных Штатов гласит: «Чрезмерные залоги не должны требоваться, чрезмерные штрафы не должны налагаться, и жестокие и необычные наказания не должны назначаться»29. Это конституционное положение вызвало нескончаемые дискуссии о том, следует ли рассматривать поправку как запрещающую наказания, которые являются действительно жестокими, или только те, которые считались жестокими теми, кто разработал и ратифицировал это положение. Согласно первому толкованию, смертная казнь будет неконституционной только в том случае, если казни, поддерживаемые государством, будут казаться действительно жестокими. Следуя второму толкованию, смертная казнь определенно является конституционной, поскольку из других положений Конституции ясно, что разработчики считали, что смертная казнь была конституционной.

Обратите внимание, что это разногласие в интерпретациях является спором о том, что определяет содержание конституционного права Соединенных Штатов. Первая позиция гласит, что буквальное значение текста определяет содержание запрета в Восьмой поправке (поскольку «жестокий» означает жестокий, закон США запрещает наказания, которые на самом деле являются жестокими). Вторая позиция гласит, что намерения создателей определяют содержание Восьмой поправки (поскольку «жестокий» должен толковаться в соответствии с убеждениями создателей, закон США запрещает наказание, которые создатели считали жестоким).

Ключевой вопрос таков: как нам разрешить это разногласие? Что определяет содержание Восьмой поправки: буквальное значение или первоначальное (original) намерение (или, возможно, что-то еще)? И именно здесь дебаты между правовыми позитивистами и сторонниками естественного права становятся актуальными. Единственный способ выяснить, что определяет конституционное право Соединенных Штатов: буквальное значение или первоначальное намерение – так это узнать, какие факты в конечном итоге определяют содержание всего права. Итак, например, если позитивисты правы, то единственный способ доказать, что та или иная методология толкования верна, – это указать на социальный факт или факты, которые подтвердят правильность какого-то из подходов, возможно, показав, что суды обычно следуют одной методологии, а не другой. С другой стороны, если верна теория естественного права, то единственный способ определить свою позицию – заняться моральной и политической философией. Таким образом, например, одна сторона спора может утверждать, что ее методология превосходит другую, показывая, что соображения демократической теории поддерживают определенное прочтение Конституции.