– Никогда не видела. Я бы запомнила такую рожу, честное слово. А Толик хороший парень. С девушкой какой-то встречается. У них всегда тихо, спокойно. К нему никакие бандюганы не ходят, особенно такие, – соседка с негодованием ткнула в фотографию. А вот второй сосед при виде снимка удивился:
– Конечно, видел.
– Серьезно?
– Ну да! По телевизору. Говорят, этот громила из тюрьмы сбежал, да?
– По телевизору это понятно, – вмешался участковый. – Здесь вы его видели? Например, с вашим соседом из 36—й квартиры, с Толей Кибиревым?
Сосед, как и остальные, покачал головой.
А Аксенов и Фокин вовсю занимались закреплением материала по делу Ханыгина. На второй день, когда основные бумаги были переданы следователю, Аксенов выкроил время для встречи с Гулливером. Он был хозяином крохотной пивнухи, расположенной в темном полуподвале. Открывая пивную, Гулливер над названием думал не долго – и назвал пивную просто и со вкусом – «Гулливер».
Когда Аксенов спустился в пивнуху, внутри сидели лишь двое забулдыг, тоскливо похмеляясь после вчерашнего. Гулливер кивнул Аксенову, усевшемуся за крохотную стойку.
– Как жизнь, Гулливер?
– Все спокойно, Саныч, спасибо.
– Можешь говорить? – понизив голос, Аксенов покосился на забулдыг. Гулливер отмахнулся:
– Это левые, не из блатных. Все пучком, Саныч.
– Хорошо. – Аксенов положил перед осведомителем фотографию Жилы. – Видел такого?
– А должен был?
– Кликуха Жила, – тихо поведал Аксенов, закуривая. – Зовут Артем. Шкаф два на два метра. Отморозок конченный. Сбежал с зоны.
Гулливер присвистнул.
– Типа серьезный поц?
– Он где-то затихарился. Но вечно эта фигня продолжаться не буду. Зуб даю, Жила сейчас собирает бригаду.
Гулливер поморщился.
– Саныч, все знают, что я завязал…
– … А я знаю, благодаря кому тебе получилось завязать, – сухо перебил его Аксенов. – И кто помог тебе, с твоими тремя ходками, пивнуху открыть.
– Так я что, отказываюсь помочь, Саныч?
– Слушай все, что происходит. Если услышишь, что кто-нибудь подтягивает пацанов для дела, или еще что-то мутит – сразу звони, понял? – вставая, Аксенов повторил: – Запомни, погремуха «Жила».
Опрос у соседей ничего не дал, и Долгову с его операми пришлось идти на непопулярные меры – они покопались в дверном замке Толи и вскрыли его. Но беглый осмотр показал, что ищут они не там.
– Пацан живет один, это точно, – развел руками опер. – Иногда баба бывает, в ванной на трубе лифчик висит. Но больше ничего.
– Значит, порожняк, – вздохнул Долгов. – Ладно, уходим, пока ментов никто не вызвал.
Фокин тоже не терял времени: разобравшись с самыми неотложными делами, он позвонил Ефимову и договорился о встрече. Пересеклись они в подворотне за зданием редакции, подальше от посторонних глаз.
– На этот раз у меня шикарная новость, – заявил Фокин. – Но деньги вперед.
– Серег, что за дела? – ухмыльнулся журналист. – Мы же так не работаем.
– Теперь работаем. Мне нужно пять тысяч за информацию.
Ефимов оторопел.
– Сколько? Да у нас весь фонд для покупки информации сорок штук в месяц, на всю редакцию.
– Это стоит того, – довольно хмыкнул Фокин и показал ему фото Жилы. – Знаешь, кто такой?
– Конечно. Мы о его побеге информашку давали.
– А теперь у тебя будет большая статья и фотка на первой полосе, гарантирую.
Ефимов был заинтригован.
– Черт. Ладно, по рукам. Что там?
Фокин выложил все. Особо опасный преступник с подготовкой спецназовца не просто сбежал из колонии, о чем итак все знали, но уже успел убить человека и сжечь дом, пока его ищет вся полиция страны! – Ефимов был в восторге.
