Соня жила по одной ей ведомым правилам – в некоторых Настя не без труда разобралась: например, Соня носила только очень простые вещи, так как считала, что красивая женщина хороша сама по себе. Никаких блесток, стразов, вышивки. Еще она не любила сложные цвета – предпочитала белый, черный, красный и зеленый, но тут не было жестких рамок.
В «Щуку» Соня поступила – в отличие от других абитуриентов она не нервничала, все хорошо прочитала, но задержалась там только до первой сессии – сказала, что это нервная профессия, а нервничать ей нельзя – выпадают волосы и цвет лица блекнет.
К тому времени в Доме актера Соня познакомилась с маститым режиссером, который в пылу страсти дал ей роль второго плана, а уже эта роль вывела Соню на странного типа по имени Петя, которого Настя боялась так, как только в детстве можно испугаться школьной формы, что висит на ручке шкафа, приняв ее за оборотня или привидение.
Петя очень редко снимал черные очки – а когда он это сделал, Настя пожалела, что оказалась рядом, – это был самый настоящий Терминатор, убивающий взглядом. Он ездил на черном «Шевроле Корветт», который Соня у него потом выклянчила. Жил на Остоженке, но Соня отказалась к нему переезжать, и тогда он подарил ей квартиру на Тверской – очень странную, огромную квартиру в доме середины девятнадцатого века. Квартиру Соня не любила – купила туда кровать и жила в одной комнате.
Потом Петю, кажется, убили.
Он, конечно, был красив, как герой боевика конца восьмидесятых, – брюнет, брови вразлет, крепкие губы с жестким контуром, волевой подбородок, совершенные пропорции тела, но Насте казалось, что спать с ним – все равно, что мчаться на скорости двести км/час, зная, что тормоза не работают.
У Сони была тактика – она точно угадывала, с кем можно иметь дело. Ведь подошла же она именно к Насте – девочке с московской квартирой, которая жила без родителей. В этом смысле чутье у Сони было гениальное – она заносила нож именно в тот момент, когда жертва была морально готова к закланию.
До Сони Насте казалось, что жизнь – это вечный бег по кругу с препятствиями. Соня же не могла разглядеть препятствие, если бы то возникало прямо перед ней. Она не верила в препятствия.
И целый год, пока жила у подруги, Соня декламировала свой кодекс – пиратский, сомнений и быть не могло, однако была в ней такая отчаянная жажда приключений, что Настя не то чтобы ей поверила, просто Соня заразила ее этим странным вирусом – болезнью кочевой жизни. Настя переболела им в легкой форме, но ведь ко всему прочему Соня познакомила ее с Аликом – а это уже был знак судьбы.
– Покажи купальник, – потребовала Соня.
Они сидели в огромной комнате с лепниной, хрустальной люстрой «из дворца», полукруглыми окнами в стиле арт-деко на кровати королевского размера. Окна заклеены газетами – у Сони даже штор не имелось. Были только кровать и зеркало. Одежды у Сони, кстати, тоже почти не было – она покупала вещь, носила ее две недели, выбрасывала или отдавала подруге и покупала новую. Весь ее гардероб помещался в чемодане. Утюг она одалживала у соседей – и гладила на кровати.
– Сонь, как ты можешь тут жить? – растерялась Настя, когда попала сюда в первый раз.
– Чувствуешь? – возбудилась Соня. – Нехороший дом. По-моему, всех жильцов тут перерезали – если закрыть глаза, можно увидеть реки крови…
Настя уставилась на подругу:
